Марина Рощина - Суд Джульетты

— Как ты? — спросила она.

— Нормально, — пожала плечами Таня. — Нет, правда, нормально. Я очень любила брата, но знаешь, о чем я подумала, когда узнала, что он погиб? Я подумала: «Что теперь будет с нами?» Боюсь, без Витальки фирма очень быстро разорится и мы станем нищими. Мне придется ездить на метро, носить китайский ширпотреб и каждый день лопать макароны. Бр-р-р! Ужас! Лучше в реку, чем так жить.

— Ничего с вашей фирмой не сделается, — попыталась успокоить ее Старцева. Сейчас самое время Тане узнать правду о брате, но Анне совсем не хотелось разоблачать и обвинять Мирошникова. Как бы подло он ни вел себя по отношению к Олегу Савченко, все равно не заслужил такой ужасной смерти.

— Ты ничего не знаешь, — возразила Татьяна. — В деловом мире иметь дело с «ВитаМиром» стало дурным тоном. Партнеры разрывают с нами отношения один за другим, акционеры спешно избавляются от наших акций. Нам крышка.

«Пора», — мысленно решила Аня.

— Неприятности в вашей компании начались гораздо раньше, — издалека начала Старцева. — Ты даже не представляешь, какой ущерб уже нанесла вам фирма «Пола», а война, по сути, еще только начинается.

— Да, я знаю. Мама рассказывала. Этот гаденыш Савченко сполна отплатил нашей семье за все, что мы для него сделали. Жаль только, что его посадили. Гораздо правильнее было бы линчевать его в присутствии служащих компании. Чтоб и другим было неповадно.

— Таня, но ведь это твоих рук дело, — ужаснулась Аня такому цинизму. — Это ведь ты продавала коммерческие секреты вашей фирмы конкурентам!

— Я?! Ты что, спятила? Зачем мне это нужно?

— Откуда я знаю? Тебе самой лучше знать.

— Ну ты и стерва, — с ненавистью зыркнула на нее Таня. — Я знала, что журналисты способны придумывать всякие небылицы, но чтобы до такой степени… Какая я дура, что с тобой связалась.

— На, почитай. — Аня сунула ей в лицо злополучную бумажку.

— Ну и что? — Таня бегло прочитала текст. Потом перевернула листок, просмотрела свой рисунок и снова спросила: — Ну и что?

— Ты долго искала листок бумаги, чтобы нарисовать схему. Потом вытащила его из бардачка, где оставалась еще целая пачка. Это протоколы оперативных совещаний. Зачем ты возишь их с собой? Почитываешь на досуге? Или бутерброды заворачиваешь?

Обвинения были более чем серьезными и подкреплены документально. Таня поняла, что от нападения пора переходить к защите.

— Мне их подбросили. Или кто-нибудь забыл их у меня в машине. Может, даже Савченко, я несколько раз его подвозила, и Диану тоже, — дрожащим от злобы голосом заявила Мирошникова, понимая, сколь несерьезно звучат ее объяснения.

— Таня, поверь, мне все равно, ты это или не ты. Я не ищу предателя в вашей компании. — Аня чуть не добавила: «Это дело Ратникова», но вовремя спохватилась. — Я просто хочу убедиться, что убийство Насти Полуниной никак не связано с промышленным шпионажем. Поэтому мне так важно знать, кто на самом деле работал на конкурентов.

— Это не я. Клянусь! — с жаром ответила Таня. — Я понятия не имею, как в моей машине оказались эти бум…

Она так и замерла с открытым ртом. Ее маленькие глазки превратились в черточки, а на лице появилось мечтательно-мстительное выражение. Таня явно что-то вспомнила.

— Значит, говоришь, война только начинается? Отлично. — Она медленно выговаривала слова, обращаясь к видимому только ей собеседнику. — Только это будет не война конкурентов, а настоящая рубка. Ты за все мне заплатишь. — Таня в ярости слепила из лежавшей перед ней газеты бумажное ядро и запустила его в дверь, на которой висел плакат с изображением Энрике Иглесиаса.

Она проворно соскочила с постели, впрыгнула в джинсы и, топоча, сбежала по деревянной лестнице. Через несколько секунд где-то внизу хлопнула дверь.

Аня задумчиво рассматривала портрет сахарного красавчика. Вряд ли испанский бог мог иметь хоть какое-нибудь отношение к их провинциальным шпионским играм. Тогда что вызвало у Тани такой приступ ярости?

Она подняла с пола бумажный комок и осторожно развернула его, стараясь не просыпать мусор. Хм, теперь понятно, почему Таня так старательно складывала шелуху именно на эту газету. На первой полосе была напечатана фотография худенькой чернявой девушки с большими круглыми глазами, которая, улыбаясь, спускалась по трапу самолета. В тексте под фотографией сообщалось: «Полина Станкевич возвращается домой. Окончив с отличием Бостонский университет, молодая талантливая девушка жить и работать собирается на родине».