Татьяна Столбова - Смерть по сценарию

— Частично, — наконец ответила она, снова отворачиваясь, и у меня возникла мысль, что она таки намеревается что-то от меня скрыть.

— Будьте со мной откровенны, — сказала я ласково.

В этот момент я ощущала себя настоящим следователем, какого видела в одном фильме годов сороковых. Он смотрел на своего подследственного с такой любовью, что и не верилось, что он за полчаса до этой беседы уже решил подвести его под расстрельную статью.

— То-оня...

Я потеряла терпение и выложила ей то, о чем думала весь вчерашний вечер и все сегодняшнее утро:

— Скажите честно: что это вы так перепугались, когда Пульс устроил свое шоу с превращением в женщину? Решили, что он голубой?

— Тоня!

Мадам выглядела такой несчастной, что я сжалилась. Ну не может старушка слышать такие слова, как «голубой». Они кажутся ей отвратительными, почти что матерными. Как-то я пробовала ей объяснить, что это не так, но она обрушила на меня такой шквал обоснованной аргументации, что я быстро сдалась и более подобных разговоров не заводила. Не собиралась я делать этого и сейчас.

— Хорошо, хорошо, — успокаивающим тоном произнесла я. — Я пошутила. Но, Мадам, мне действительно ужасно хочется знать... Я себе просто места не нахожу. Я сгораю от любопытства. Ради Миши и Дениса, пожалуйста...

Она была сражена. Чего я и добивалась.

— Тонечка... Мне не хотелось бы, чтобы ты приняла то, что я скажу, за установленный факт.

— Не приму, — поспешно заверила ее я, радуясь удачному повороту разговора.

— Помнишь, я рассказывала тебе, что мне несколько раз звонила какая-то нервная женщина?

— Та, что намекала, будто вы пригрели змею на своей груди? — усмехнулась я.

— Она не намекала, а прямо об этом говорила. Так вот, я узнала голос...

Я все поняла. Мадам могла не продолжать.

— Пульс?

— Да.

Как только Мадам освободилась от груза тайны, ей заметно полегчало. Она выпрямилась в кресле, вздохнула и посмотрела на меня уже свободнее.

— Тоня, я, конечно, не могу утверждать, но мне кажется, что это был именно он. Вчера, когда он изображал женщину, он говорил именно тем голосом. Те же интонации, тот же тембр... Великолепный имитатор...

Последние слова она произнесла с горечью. Похоже, ее очень расстроило то, что нашим призраком оказался Пульс. Хотя это еще не доказывало, что убил Мишу тоже он. По мне — так лучшей кандидатуры на роль убийцы не найти. Тощий, противный, занудный... Но истина важнее моих симпатий и антипатий. Вот если я доподлинно установлю, что он не только чирикал женским голосом, но и поднял гантель...

Сумбур в мыслях отразился, видимо, и на моем лице, потому что Мадам махнула рукой и сказала:

— Ты только не фантазируй, Тоня.

— Никогда, — пообещала я.

— И еще одно...

Так я и знала, что Мадам открыла мне не всю правду. Сейчас она была явно взволнована, хоть и старалась не показать виду.

— Что?

— Тот звонок...

Если Мадам думала, что я не обратила внимания на вчерашний странный телефонный звонок, когда она подняла трубку и, не сказав ни слова, повесила ее, то она очень ошибалась. Я как раз намеревалась ее об этом спросить.

— Я помню. Так кто же это был? Опять Пульс в роли нервной незнакомки?

Она кивнула.

— И что он сказал?

— Сказал, что хочет со мной встретиться.

Я сделала стойку. Вот это уже было более чем интересно.

— Когда и где?

— Сегодня в восемь вечера, у памятника Маяковскому.

— Я пойду вместо вас, — твердо сказала я. — И никаких возражений!

— Да я и не собиралась возражать. Ты же знаешь, я теперь плохо хожу... Но, Тоня, будь осторожна. Если он пригласит тебя в безлюдное место — не соглашайся. Даже если он мотивирует это тем, что нужно серьезно поговорить наедине. Я не верю, что Лев Иванович имеет непосредственное отношение к убийству Миши, но все же...

— Вы уверены, что он вообще захочет со мной разговаривать?

— Нет. Но тогда ты ему скажешь, что я готова принять его у себя.

— Ясно.

Наконец-то у меня появилось конкретное дело. Я вскочила и в возбуждении прошлась по комнате. В этот момент я сама себе напоминала пантеру, которая мягко, неслышно ступает по траве; усы ее подрагивают; в глазах горит опасный огонь — она выслеживает жертву... Мне легче. Моя жертва Пульс — как ягненок, приготовленный на заклание, — будет покорно ждать меня у памятника Маяковскому. Неосмотрительно с его стороны!

Наверное, у меня был слишком самодовольный вид, потому что Мадам вдруг громко вздохнула, чем вырвала меня из мира грез, и сказала: