Татьяна Столбова: Смерть по сценарию

— Она ведь давно тебя не любила... Еще до того, как ты убил Мишу, она звонила Мадам и предупреждала ее, что она пригрела змею на своей груди.

— Все объясняется просто: я пару раз вышвырнул ее из Мишиной квартиры. Придет, сядет в углу и смотрит на него каким-то перевернувшимся взглядом. Как летучая мышь. Ему хоть бы что — привык. А я будто на вулкане. С детства не выношу шизофреников. Одна такая укусила меня за локоть, когда мне было лет четырнадцать. Подошла с улыбкой Офелии, взяла за руку, к губам прижала и вдруг как цапнет... Месяца два локоть не заживал...

— Вероника не кусалась, — серьезно ответила я. — Но рано или поздно она бы тебя заложила, в этом ты прав. Что же касается Миши... На той дискете, которую я взяла в квартире Вероники, после романа был еще крошечный файл «note» — «записка» значит... Так вот там было написано: «Вера, при распечатке убери страницы 62—64 и 115—116. Все сойдется и так, я проверил. М.». Ты понимаешь, Денис? Когда вышла бы «Психология творчества», в ней не было бы того, что так задело тебя...

— Все, Тоня. Довольно. Я устал...

— Ну... я пойду тогда?..

Я снова засунула рукопись в папку, папку — в сумку, застегнула молнию... Денис следил за моими действиями равнодушно, как филин. Но блеск его глаз из-под полуприкрытых ресниц пугал меня.

Когда я встала, он встал тоже. Между дверью и мной.

— Денис... Ты же собирался отпустить меня.

— Теперь не могу. Я слишком много рассказал.

Он подтолкнул меня на середину кухни.

— Денис...

— Хватит. Не надо больше разговаривать. Я же сказал тебе — я устал.

Денис обогнул меня и подошел к окну. На улице было уже совсем темно. Желтый глаз фонаря светил немного снизу и вбок, отбрасывая на стенку холодильника овальный блик. Каждая деталь тех секунд врезалась мне в память. Я помню позу Дениса у окна. Он стоял не шевелясь, спиной ко мне, глядя в бесконечное черное, с алыми рваными облаками на горизонте небо. Широкие плечи его были чуть опущены. Руками он опирался на подоконник.

Я не видела выражения его лица, но чувствовала. Он был спокоен, может быть, в эти мгновения даже не помнил обо мне, а думал о чем-то своем. Потом вдруг сделал резкий шаг назад и рывком распахнул одну створку. Когда он повернулся ко мне, лицо его было абсолютно спокойно.

— Только не надо больше разговоров, — сказал он. — Я тебя очень прошу.

Я покачала головой и отступила.

— Тоня... Подойди сюда...

Я еще отступила. Дверь была рядом, но зато дальше был коридор и входная дверь. Я все равно бы не успела.

Одним движением он очутился возле меня, положил руку мне на плечо. В следующий момент, не знаю как, мы оба уже стояли у окна. Как завороженная я смотрела с высоты седьмого этажа на огни города и чувствовала на своей спине горячую ладонь Дениса. Потом я словно проснулась.

С силой оттолкнув его, я отпрянула к стене. Он удивленно посмотрел на меня.

Какой там Лин Во! Михалев ошибался. Скорее Денису подошла бы роль Светлого Лика. Сейчас была как раз та сцена, когда он превращается в урода и видит свое отражение в глазах Лин Во. Удивление постепенно сменяется раздражением, затем раздражение перерастает в гнев... И эта усмешка, которая проявляется на губах как полароидный снимок...

Я чуть сдвинулась к двери.

Денис укоризненно покачал толовой, одновременно делая шаг. По его глазам я видела совершенно ясно — теперь у меня не осталось ни одного шанса. Он уже не мог остановиться...

И в этот миг прозвучал резкий, длинный, настойчивый звонок в дверь. Денис так и застыл с протянутой ко мне рукой.

Через несколько секунд звонок повторился, а потом, почти синхронно с ним, раздался страшный грохот. Удар, еще удар... Стол на кухне сотрясался, и бокалы, касаясь друг друга, тонко звенели. Я наконец поняла: кто-то ломал входную дверь. Она трещала точно как в фильмах ужасов, когда к герою подбирается маньяк с окровавленным топором...

Денис подошел ко мне, взял за руку. Я вырвалась и побежала в коридор. Одновременно входная дверь треснула. Середина ее выпала, и в проеме показался оперативник Сахаров.

Между ними была я.

Как только я увидела Сахарова, я тут же вернулась на кухню. Денис по-прежнему стоял возле открытого окна, но уже опять спиной ко мне. Он будто не слышал, как ломали его дверь.

Оникс, надо отдать ему должное, не вбежал, размахивая пистолетом, а спокойно вошел. Руки у него были в карманах куртки. В глазах, к моему облегчению, никакого охотничьего азарта. С ним никого не было, хотя я слышала тихие мужские голоса на лестнице.