Дия Гарина - Битте-дритте, фрау-мадам

— Надо же, никогда не думал, что буду секундантом. Наверное, это подарок судьбы напоследок. Господа, подойдите сюда. Выбирайте пистолеты. Кстати, дуэли проходили по разным сценариям. В некоторых стреляли одновременно, в некоторых по очереди. В зависимости от того, кто кого вызвал на дуэль. По каким правилам будете стреляться вы? Одновременно или по очереди?

— Одновременно, — одновременно ответили оба моих жениха, и я едва сдержала рванувшийся из горла вой. Могла бы и не сдерживать. Все равно скотч перекраивал любые звуки в неопределенное мычание. Мама дорогая, что же вы, сволочи, творите?! Вот до чего доводит мужиков вынужденное ничегонеделание. Крышу сносит быстрее, чем в горячих точках.

Я дергалась и извивалась, пытаясь хоть как-то ослабить веревки. Но куда там! Виталий спеленал меня на высшем уровне: и крепко, и кровообращение не нарушится. Господи, да уберите же кто-нибудь эту липкую штуку с моего рта. Я выберу! Слышите, я выберу одного! Брошу монетку и выберу! Только не расходитесь от поставленного на ящик фонаря, направляющего вверх электрический луч. Мрак наполненного сокровищами бункера разделился на две равные половины, в каждой из которых дорогой мне человек, почти чеканя шаг, двигался из света во тьму. Уходил от меня навсегда. Немов сказал правду, здесь их шансы равны. Они убьют друг друга. И оба это знают. Но тогда почему? Почему-у-у?!

— Напоминаю, стрелять только после моей команды, — обратился историк к замершим у противоположных стен дуэлянтам. — Когда я скажу „Сходитесь“, можете сразу стрелять. А можете идти к барьеру и стрелять в любой удобный момент. После промаха, вы все равно должны выйти к барьеру. Можете прикрываться пистолетом, поворачиваться боком, уменьшая площадь поражения. Барьер — вон те ящики. Понятно?

И в ответ на двойное „да“:

— Сходитесь!

Я замерла, застыла ледяной статуей, сквозь радужные линзы слез наблюдая, как Виталий с Павлом, подняв пистолеты, медленно двинулись навстречу друг другу. Ма-ма-а-а!

Тихий скрип, донесшийся откуда-то справа, заставил меня непроизвольно повернуть голову. Здесь скрипеть ничему не положено. Откуда же этот непонятно почему леденящий душу скрип?

Не будь мой рот заклеен скотчем, неизвестно какими судьбами оказавшийся в кармане Немова, он давно бы уже раскрылся от удивления. Одна из здоровенных картин, медленно поворачивалась, пропуская в бункер высокого человека. Мои привыкшие к темноте глаза различили белизну коротко стриженых волос, неяркий огонек фонарика и пистолет, выплясывавший в старческой руке нервное „ча-ча-ча“. Человек надсадно дышал, как будто только что пробежал марафон, но двигался уверенно, даже как-то по-хозяйски.

Почему-то я сразу поняла, кто вернулся за своими сокровищами и замычала так, как еще ни разу до этого не мычала. Куда там! Поглощенные дуэлью мужчины не соизволили даже повернуться в мою сторону. Зато это сделал пришелец. Три секунды у него ушло на то, чтобы осветить меня своим крошечным фонариком и оказаться совсем рядом. Он присел на корточки и, ткнув пистолетом мне в бок, с едва уловимым акцентом прошипел:

— Замолчи!

И, конечно же, добился противоположного результата. Я взвыла, раненной тигрицей, попыталась выбить пистолет, за что и получила удар рукояткой в висок. Все поплыло перед глазами, в ушах заметался колокольный звон, и какое-то время меня не было в бункере. А когда я вернулась, то поняла, что худа без добра все-таки не бывает.

Первым неладное почувствовал Павел. Он остановился и, повернувшись в мою сторону, вгляделся в темноту. Удивленный его поведением, Немов тоже остановился и прислушался. Тогда я попыталась придать своему мычанию некую осмысленность. Три коротких м-м-м, сменили три длинных, но закончить общепринятый сигнал бедствия SOS мне не позволил почтенный немецкий коммерсант, вторично впечатав рукоять пистолета в мой раскалывающийся от боли висок.

Когда мне удалось очнуться в следующий раз, диспозиция несколько изменилась. Уставившийся в потолок фонарь скупо освещал будто-то вымерший бункер, по которому металось эхо недавнего выстрела.

— Бросьте оружие! — скомандовал господин Зольден, чуть дрожащим голосом. — И выходите на свет. Все! Иначе я прострелю ей голову.

Я знала, что все участники дуэли спрятались за ящиками, чувствовала буравящие темноту взгляды Павла и Виталия. Нет, они не станут стрелять. Мы находились в самом темном углу и были практически неразличимы, а стрелять на звук при таком эхе, слишком большой риск. Разумеется для меня.