Шарль Эксбрайя - Мы еще увидимся, крошка

Сержант вздохнул:

— Если бы вы жили здесь, как я, «почти пятьдесят лет, то вы бы себе не позволили такой роскоши, как забыться! Вы останетесь здесь до тех пор, пока день не наберет силы, чтобы осветить этот проклятый и гнусный город… Сядьте-ка в уголок, вдвоем!.. Наговорите друг другу милых и приятных слов, а когда-нибудь вы будете, с нежностью и грустью вспоминать эту ночь, а заодно и старого дурака сержанта, который вас оставил здесь.

Уже прошло достаточно времени, как ушел Торнтон, когда Девит, раздраженный молчанием Джека, сказал:

— Хорошее дело уплыло у нас из-под носа!

— От случайностей никто не застрахован.

— Конечно.

Дункэн уставился на своего подручного:

— Вы знаете какой-нибудь способ, Питер?

Девит вынул пистолет.

— С этой штукой никаких случайностей. Я пойду за шотландцем этой ночью; убираю его в самом подходящем месте, хапаю его пять тысяч фунтов, и никакими процентами мы ни с кем не делимся.

— А может так случиться, что вы с этими деньгами смоетесь, я так понял?

— Я не позволю вам…

— Вы не можете ничего мне позволить или не позволить, Питер. Я уже устал это вам повторять. Ваши начинания неизменно глупы. Полиции известно, что этот Макнамара посещает «Гавайские пальмы». Мы и так у нее под колпаком. И первый шаг, который она сделает, это придет к нам.

— И что тогда?

— А тогда она не отлипнет от нас как раз в тот момент, когда нам будет нужно чувствовать себя в безопасности.

Девит пожал плечами:

— Если пять тысяч фунтов вас не интересуют…

— Пять тысяч фунтов меня не интересуют в том случае, когда я могу заработать намного больше.

— Не усек.

— Потому что, если мы подойдем к делу с толком, именно этот, с позволения сказать, игрец на волынке пойдет за героином и притащит его нам, под носом и на виду у джентльменов из Скотланд-Ярда.

Ни Малькольму, ни Патриции спать не хотелось. Их руки сплелись, им казалось, будто они наедине, их мало интересовало, что где-то рядом полисмены, которые, кстати, тоже не обращали на них никакого внимания. Мисс Поттер размечталась, что она окончательно порвала с окружением Дункэнов и Девитов, что живет уже совсем в другом мире и что ее большой дуралей из Шотландии так и будет вечно держать ее руку в своей. А он, конечно, говорил о Томинтоуле. Интересно бы знать, может ли он вообще говорить о чем-нибудь другом, кроме Томинтоула?

— Быть такого не может, дорогая, чтобы вы предпочли остаться в этом городе, где просто нечем дышать. Я не говорю, ясное дело, что в Томинтоуле много развлечений, но если от души прогуляться, то уже ничего неохота — только бы поспать, и потом, когда гуляешь, ведь все кругом такое разное… Я не мастак говорить, верно?.. Вот поглядели бы вы на это своими глазами…

— Так, значит, все, что было до нашей встречи, вам безразлично?

— Ну не совсем так… ведь это меня не касается. Я же увезу с собой совсем другую Патрицию, если вы, ясное дело, согласны.

Она отрицательно покачала головой:

— С моей стороны это было бы нечестно.

Она прошептала эти слова, а один из полисменов, который случайно на них взглянул, улыбнулся — он был уверен, что она шептала слова любви, а это напомнило ему. молодость. Мы ведь все одинаковые глупцы…

— Очень трудно вырваться из того круга, где я живу, Малькольм… Я слишком много знаю… Они меня так не отпустят.

— Кто?

— Дункэн… Девит… а потом еще тот, кто стоит над ними. Я-то его не знаю, а он меня знает наверняка.

Макнамара молодцевато поиграл мускулами:

— Ну уж этим я бы посоветовал не лезть на рожон!

Пат улыбнулась и снова разволновалась.

— Бедный мой Малькольм, ваша сила тут не поможет… Они вам нанесут удар в спину, у них так заведено…

— Вы думаете?

— Увы, я в этом уверена…

— Извините меня, дорогая, но ведь просто так людей не убивают?

— Да одного пребывания с вами в этом участке уже достаточно. Они начнут бояться, что я все расскажу полиции!

— Да что вы расскажете?

Раздражаясь от бестолковости этого взрослого ребенка, мисс Поттер забыла о золотом правиле — молчании.

— Расскажу, что «Гавайские пальмы» — это центр, откуда расходятся наркотики в Сохо.

— Наркотики?

— Да, морфий, героин и еще какая-то гадость, которая превращает в богачей тех, кто ее продает, и в конце концов убивает тех, кто ее покупает.

— Вы правы, но если вы им пообещаете, что будете молчать?

— Они считают, что молчат только покойники.

— А мне все-таки кажется, что они это болтают для сотрясения воздуха. Этот ваш Дункэн и Девит изображают из себя грозу морей, самих же хватает только, чтобы нагнать на вас страху, а на деле не могут небось цыпленку шею свернуть. Нет уж, дорогая, вы эти истории придумываете, чтобы не огорчать меня.