– Господин председатель, уважаемые судьи, я отказываюсь от перекрестного допроса свидетеля. Прошу устроить перерыв в судебном заседании и провести совещание без публики, на котором я хотел бы кое-что обсудить с судьями и обвинителем.
Председательствующий на суде повернулся к обвинителю.
– Вы согласны, господин Демонидес?
– Не возражаю, – с опаской ответил Демонидес.
Суд прервал свою работу. Никто из сидящих в зале не покинул своего места.
Через полчаса в зал заседания вернулся один Наполеон Чотас. Как только он показался в дверях кабинета судьи, публика сразу же почувствовала, что произошло нечто важное. На лице у адвоката появилось выражение удовлетворения. Он шел быстрее обычного, и походка стала у него увереннее. Создавалось впечатление, что игра окончена и не к чему больше притворяться. Чотас поспешил к скамье подсудимых и наклонился к Ноэлли. Она подняла голову и с волнением смотрела на него. В ее фиалковых глазах застыл немой вопрос. Неожиданно на губах у адвоката заиграла легкая улыбка. По его светлому взгляду Ноэлли догадалась, что, несмотря на, казалось бы, безнадежное положение, Чотас справился со своей задачей и сотворил чудо. Справедливость восторжествовала, но это была справедливость Константина Демириса. Ларри Дуглас тоже с надеждой и страхом наблюдал за Чотасом. Ведь если тот добьется чего-то, то лишь для Ноэлли.
Чотас заговорил с Ноэлли нарочито безразличным тоном.
– Председательствующий на суде разрешил мне поговорить с вами в моем кабинете.
Адвокат повернулся к Фредерику Ставросу, который все это время мучился неизвестностью, не понимая, что происходит.
– Вместе с вашим подзащитным вы можете пойти с нами. Я получил на это разрешение.
Ставрос кивнул головой. От нетерпения он вскочил со стула и чуть не опрокинул его. Два судебных пристава проводили их в пустой кабинет председателя суда. Когда оба пристава ушли и они остались одни, Чотас повернулся к Фредерику Ставросу.
– Все, что я собираюсь сообщить вам, – спокойно заявил Чотас, – делается в интересах моей подзащитной. Однако, поскольку ваш подзащитный обвиняется в том же преступлении, мне удалось добиться для него таких же привилегий.
– Скажите же мне наконец, чего вы добились? – не выдержала Ноэлли.
Чотас повернулся к ней. Он заговорил медленно, тщательно подбирая слова:
– Я только что совещался с судьями. На них произвели большое впечатление доводы обвинителя. Однако, – он сделал многозначительную паузу, – мне удалось… э… э… убедить их в том, что было бы несправедливо наказывать вас, поскольку это не послужит интересам правосудия.
– Так что же последует дальше? – спросил Ставрос, сгорая от нетерпения.
С чувством глубокого удовлетворения Чотас продолжал:
– Если обвиняемые признают себя виновными, судьи согласились приговорить каждого из них к пяти годам тюремного заключения.
Он улыбнулся и добавил:
– Четыре из них составят условный срок. На самом деле осужденным придется провести в тюрьме не более полугода.
Чотас повернулся к Ларри Дугласу.
– Поскольку вы американец, господин Дуглас, вас депортируют и навсегда лишат прав вернуться в Грецию.
Ларри кивнул головой и почувствовал облегчение во всем теле.
Чотас вновь обратился к Ноэлли.
– Добиться всего этого было нелегко. Должен откровенно признаться вам, что основную роль в том, что наказание окажется столь мягким, сыграли интересы вашего… э… покровителя. Судьи считают, что он и без этого незаслуженно пострадал от шумихи, поднятой вокруг этого дела, и они очень хотят, чтобы все поскорее кончилось.
– Я понимаю, – заметила Ноэлли.
Наполеон Чотас смущенно замялся.
– Есть еще одно условие.
Она взглянула на адвоката.
– Какое?
– У вас отберут паспорт, и вы никогда не сможете покинуть Грецию. Вам надлежит оставаться под покровительством своего друга.
Итак, все удалось.
Канстантин Демирис сдержал свое обещание. Ноэлли ни чуточки не верила тому, что судьи проявили снисходительность, чтобы не подрывать репутацию Демириса и избавить его от дурной славы. Конечно, это не так. Демирису пришлось заплатить за ее свободу, и это стоило ему недешево. Однако взамен он получил ее назад и позаботился о том, чтобы она никогда не сумела уйти от него. Или снова встретиться с Ларри. Она повернулась к нему. По выражению его лица она поняла, что у него отлегло от сердца. Ларри освободят, а он только об этом и беспокоился. Он не жалел, что теряет ее, и вообще обо всем случившемся. Однако Ноэлли понимала Ларри, поскольку хорошо знала его. Ведь он был ее вторым я, ее Doppelganger 15 15 Двойник (нем.).
, их обоих одолевала неуемная жажда жизни, обуревали одни и те же ненасытные страсти. Они были родственные души, неподвластные смерти. Для них закон не писан. По-своему Ноэлли будет очень скучать по Ларри, и когда он уедет, то увезет с собой часть ее самой. Но теперь она отдавала себе отчет в том, как дорога ей жизнь и как страшно потерять ее. Так что, в конце концов, предложили прекрасную сделку, и она приняла ее с благодарностью. Ноэлли повернулась к Чотасу и сказала:
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу