Александр Силаев - Так хохотал Шопенгауэр

Солнце светило по-вчерашнему ярко. Вот черт, подумал Шопенгауэр, успевший на хилых землях проникнуться к дождю наилучшим чувством. Дождя бы, подумал он. А не было дождя! Почуяв неизменность висящей погоды, Артур Шопенгауэр усилием воли заставил себя полюбить ее. Получилось. Вот здорово, решил он. Захотел полюбить - и полюбил. Надо будет попробовать с людьми. Какой, наверное, кайф - любить каждого и не превратиться раба. В данном случае, например, раба любви. Захотел - полюбил, захотел - разлюбил. Или вовсе возненавидел до алых чертиков перед бешеными глазами. Сам выбираешь чувства, а это покруче будет, чем определяться в поступках и даже мыслях. Трудность, конечно, неимоверная. Но надо пытаться, уж больно привлекательную перспективу он начертил.

Пальцами он ласкал микрофон.

- Даже не знаю, что сказать, - рассмеялся он открыто и задушевно. Правда, не знаю. Железову хорошо, он все знает. А я не все. И оттого постоянно маюсь проблемой выбора. Давайте хоть о пустяках поговорим, что ли. Пустяки - это пустяки. Это все, что не работа, не дело, не самореализация. Пустяки - это все, что само в себе лишено малейшего смысла.

Смысл, как известно, создается только человеком и только из ничего. Вот сплошное ничего вокруг, но сверкает желание, молния, волевой импульс. Импульс совершает что-то достойное, и вот оно несет смысл в изначально бессмысленный для нас мир. Я назову примеры пустяков, примеры неактуального, того, что существует вне импульса. Погода за окном, распитие водки, поездки на дачу, игра с котом, зарабатывание небольших денег, треп с неблизким, дома, деревья, прогулки по летней дождливой улице, перелитывание журнала, слушание лекций, ремонт машины, ужин, покупка еды, подготовка к Новому году, звуки музыки, картинки в телевизоре, любительская игра в футбол, свежий воздух, другие города, улыбка вежливости, полуискренний смех, сон. Я добавлю к этому фоновые пустяки: зима, весна, лето, осень. Разве значима осень сама по себе, как осень? А разве весна несет в себе хоть малейший смысл? А разве интересно наступление утра? А интересен вечер сам по себе? А летняя ночь за городом? А шумный день в городе?

Большинство слагаемых жизни пустяковы, неактуальны, незначимы сами в себе. Однако незначимое в себе обретает смысл в свете чего-то иного. Осень может оказаться святой. Заработывание даже небольших денег может показаться осмысленным. Наступление вечера может быть воспринято как откровение Бога. Все может стать не бессмысленным: и деревья, и дома, и прогулки по летней дождливой улице, и ужин, и сон, и завтрак, и чтение газет, и треп неизвестно с кем, и неумелая игра в волейбол. Я уж не говорю о смене времен года, праздниках, переездах, новых людях и новых странах. Но только - в свете чего-то иного. В свете того, что обладает смыслом в себе. Такие вещи есть. Они лежат на путях актуализации. Например, любовь. Не в общем смысле, а вполне определенная вещь: отношения мужчин и женщин. Только не всех, конечно - не все умеют любить и не все заслуживают, второе особенно любви: мелочного и несчастного полудурка можно любить в христианском смысле этого слова - не более того. Это просто напоминание мелочным и несчастным полудуркам. Чтобы не путали людское сочувствие и совсем иное, стоящее на желании, восхищении - надо быть хоть кем-то, чтоб с тобой занимались сексом. Точнее, чтоб не абы кто занимался с тобой сексом, потому что абы кого можно найти за день но это грустно и совсем не то.

Однако есть более любопытный свет, который проливается на все события твоей жизни. Я имею ввиду Работу. Любопытный, потому что любовь представляют все, а Работу - немногие. Точнее, каждый считает свое заделье работой, и потому, конечно, о настоящей Работе не подозревает. Сначала надо бы перестать равнять делишки и дело жизни, а затем судить о Работе. Давайте договоримся: работа с небольшой буквы - все, за что платят хотя бы минимальные деньги, а Работа, проливающая свет - все, что хоть минимально меняет мир. Причем за это необязательно платят. Поэт создает шедевр, за который тиран его расстреляет - совершенно неоплаченный труд, но Работа. Куда более осмысленное занятие для поэта, чем косить траву, варить сталь, дневать в конторе. То есть нечто более правильное, чем зарабатывание денег.

Есть места, в которых профессия всегда вырастает до настоящей Работы. Хотя это сложно назвать профессиями. Это скорее антипрофессии, если под профессией мы понимкаем компактный навык, позволяющий заткнуть в мире вакантную дыру и получать за это немного денег. Убийца - разве это профессия? Политик - профессия? Бизнесмен - профессия? А философ? А пророк? Нет такого места на земле, куда можно зайти и представиться: я философ, какой оклад? Или, например: я матерый политик, подработать у вас хочу. Или, скажем: нет местечка для контактера с астральным миром? Это не профессии. За такое не платят. Это не затыкание вакантных дырочек, а платят только за это.