Александр Силаев - Так хохотал Шопенгауэр

А Добрыня - ну что Добрыня? За бугор не съехал, крышу не заимел. Ходил себе и ходил. Повязала его федеральная служба, отвезла в избушку, и давай куриной ножкой пытать. Он, не будь орел, все и выложил. Собрались демократы всея Руси на свое сакральные вече, выслушали от него правду о затеваемом перевороте. Подумали, погадали, раскинули на костях. Посвящались с Америкой. Президента тамошний лютовал, ногой топал и зуб скалил: не дам, говорит, бубликов, коль не покараете красно-коричневого скота. Погоревал народ, да и вздернул Добрынюшку за грехи его окаянные. Потом, конечно же, амнистировали. Сняли с вешалки, полили живой водой и отправили в Сибирь на пожизненное.

Но самое главное, конечно, идейные стержень. Стало быть, Ромуальд Пуговкин и его друг Артур. Первому что с гуся вода, отряхнулся и снова в суету полез. Ходит по Госдуме, мурлыкает под нос веселые песенки. С народом общается, с угнетателями водку пьет. Халявная у Вторника жизнь. Сам Васюха за него голосует. А Васюх в Хартлэнде - без малого сто миллионов. Сила. Только жалко малого, непростой смертью погиб. Искупил, можно сказать, грехи человеческие...

А Шопенгауэр многое переосмыслил, еще злее стал. В бога не поверил и за народ бороться не стал. Плевал, говорит, на обоих. И народ у вас дурак, и бог у него соответствующий. Так на хрена мне, мудрому, бисером рассыпаться? Благословил он Вторника, посвятил его в магистры эзотерические. Нарекаю, сказал, своим первым учеником и хранителем заповедной истины, ибо способен ты. Затем взял истину, завернул ее, бичевкой перевязал и всучил Вторнику на сохранность. А сам отбыл.

Бродит по Тибету, ищет учителей. Ночами воет на луну, и от этого просветляется. Живет в пещере, питаясь чужой энергией и случайными корешками. С каждым днем он становится все бессмертнее.