Жорж Сименон: Бесхвостые поросята

Глупый мальчишка...

Вот что не давало ей впасть в отчаяние, вот почему, невзирая ни на что, была в ней какая-то скрытая радость: она обнаружила в нем почти ребенка, нуждавшегося в ней ребенка.

Первое время она сама боялась. Боялась, что он узнает, кто она на самом деле, узнает, чем занимается ее отец, боялась оказаться недостойной его, потерять его.

И вот он...

Она все шагала и шагала по бульварам, стараясь по своей давней привычке не думать вслух.

Надо было действовать, и как можно быстрее. Кто-нибудь мог вспомнить, что он видел его в зале Ваграм, возле Маленькой Графини. И он уже час как должен был находиться в редакции. Вошла в еще одно кафе. Была не была, еще стаканчик мандаринового ликера. Телефон.

- Алло, мадемуазель, будьте добры, соедините меня с главным редактором. Это мадам Блан...

Надо было предупредить, чтобы не вызывать подозрений. Она не была уверена, что поступает правильно, но надо было действовать.

- Алло? Месье Манш?... Это мадам Блан... Мой муж просит извинить его... Когда он вернулся прошлой ночью, отправив вам статью, я ждала его с телеграммой: у него в провинции скончался дядя... Ему пришлось выехать первым же поездом... Его не будет несколько дней...

Теперь она чувствовала себя сильной, тем более, что во время телефонного разговора вспомнила о Жюле.

Марсель раза два приезжал с ним в Морсан. Жюль был врачем. Из-за отсутствия средств и невозможности открыть практику, временно работал в большой аптеке на Севастопольском бульваре. Высокий костлявый малый, с несколько лошадиным лицом, со светлыми вьющимися волосами херувима, так не вязавшимися с чертами его лица.

Надо было разыскать Жюля. Она не помнила даже фамилии. И никогда не знала его адреса.

Такси. Черт с ними, с этими последними деньгами.

- Простите, месье, мне нужен М. Жюль... Ну такой высокий, блондин, он работает у вас...

- Доктор Беллуар?

- Да.. Да-да... Блондин, кудрявый, длинноволосый... Пришлось долго убеждать. Никак не хотели давать адрес.

- Доктор Беллуар не пришел сегодня утром и не звонил. Зайдите после обеда. Возможно, он будет.

- Мне необходимо разыскать его немедленно. Я его кузина. Я только что приехала в Париж, он должен был встретить меня на вокзале. Мы, видимо, разминулись...

Наконец, посовещавшись:

- Ну, если вы действительно его кузина...

- Клянусь вам... Мой отец и его отец...

- Улица Мон-Сени, 246.

На самом верху Монмартра. Возле Сакре-Кер. Пятнадцать франков на такси. Странный двор, напоминающий двор фермы. В глубине - небольшой двухэтажный павильон со столярной мастерской на первом этаже и с железной лестницей, ведущей на второй этаж...

- М. Беллуар?

- На втором...

Вскарабкалась по железной лестнице, за отсутствием звонка постучала в застекленную дверь.

- Кто там? - отозвался незнакомый голос. И она, хладнокровно и уверенно:

- Я!

Это обычно действует. В самом деле, послышались приглушенные шаги, к стеклу прильнуло лошадиное лицо, оглянулось назад. Ей показалось, что Жюль с кем-то разговаривал.

Сердце у нее бешено заколотилось.

- Откройте...

Он был в довольно мятых брюках и в рубашке. Небритый.

- Прошу прощения. Я не сразу узнал вас. Чем обязан?

- Где Марсель?

Это была не просто обычная комната. Она могла быть всем, чем угодно: просторной залой, чем-то вроде мастерской, как у столяра, на первом этаже, но разделенной на две части джутовой

занавеской. По эту сторону занавески было что-то вроде гостиной, с двумя продавленными креслами, столом, книгами, лампой.

- Но... я не знаю...

- Послушайте, Жюль...

Узнав ее через стекло, он с кем-то говорил, не так ли? Значит, за занавеской кто-то есть. Будь что будет, тем хуже, если там окажется женщина. Что придавало ей такую уверенность, неужели две порции малинового ликера? Неважно!

Она сделала три шага. Больше не требовалось. Раздвинула занавеску.

И увидела лежащего там Марселя, таращившегося на нее с таким изумленным и испуганным видом, что она чуть не расхохоталась сквозь хлынувшие слезы и не сумела подобрать другого слова кроме:

- Идиот!...

Она плакала и смеялась одновременно. Не решалась до него дотронуться, так как он был очень бледен, а грудь у него была перехвачена толстой повязкой,

- Считал себя большим хитрецом, да?

- Любимая...

- Идиот...

- Послушай, любимая...

- Да я ведь терпеть не могу снега...

- Клянусь тебе...

- Прежде всего, ты немедленно вернешься домой...

- Он не разрешает...

- Кто?

- Жюль.

Жюль, из деликатности, вышел на лестницу и теперь дрожал там от холода, в одной рубашке.