И это следовало понимать как то, что в это время Франсуа будет ждать данного посетителя на своей вилле.
Таких посетителей было немного. Это были чаще всего одни и те же молодые люди, обычно хорошо одетые. Некоторые приезжали на собственных автомобилях, оставляя их у тротуара, но попадались и довольно ничтожные субъекты, которых странно было видеть покупающими предметы столь излишние, как фарфоровые поросята.
Таким образом, даже если в лавке был народ, никто ни о чем не догадывался. И незнакомцу, появившемуся в лавке впервые, не было нужды предъявлять свои рекомендации: то, что он просил поросенка, свидетельствовало о том, что он послан человеком надежным и его можно принять в Жуэнвиле.
- Он тебе что-нибудь принес? - спросила Жермена, продолжая смотреть на отца, поглаживающего больную ногу.
- В этот раз нет...
Это было три-четыре дня назад. А пять-шесть дней назад Марсель заговорил о зимнем курорте.
- Зачем он приходил?
- Зачем они все приходят... Просил денег... Когда им нужно что-то сбыть, они ведут себя смирно и почти не торгуются... А оказавшись на мели, заявляются снова, и тогда тон их меняется... Всегда одна и та же песенка:
"Вы столько на мне заработали... И прошлый раз вы меня надули... Одолжите мне несколько тысчонок, пока мне удастся провернуть..."
И все говорят о сногсшибательных планах, о потрясающих картинах, о Ренуарах, Сезаннах.
"Через недельку, дней через пять, я принесу вам... Надо дождаться удобного случая, понимаете?... Это так же и в ваших интересах, не только в моих, ведь вы на этом заработаете больше меня..."
Голос у М. Франсуа был усталый и презрительный.
- Все они одинаковы! - вздохнул он. - Считают меня скрягой. Я даже удивляюсь, как ни одному из них не пришло в голову прикончить меня здесь и завладеть моей кубышкой... Ведь они считают меня богачем, думают, что я сплю на сундуке с деньгами, что матрац у меня набит банкнотами или золотыми монетами...
А ведь это была правда: он действительно не был скрягой, Жермена знала это. Она была, наверно, единственным существом в мире, знавшим это. Он не был скрягой: он был маньяком.
Все эти картины и другие произведения искусства, которые эти болваны, как их называл М. Франсуа, презиравший их, похищали из вилл и богатых квартир, - редко с какой из этих вещей он решался расстаться. Разве что с сомнительными или второстепенными.
Считалось, что они уплывают в Америку, в то время как большая часть их оседала на вилле старого Франсуа, где он по вечерам один любовался ими.
- Ты дал ему денег?
- Нет.
- Что ты ему сказал?
Она знала своего отца. Именно поэтому в один прекрасный день, когда ей едва исполнилось двадцать лет, она ушла из дому.
Из-за страсти старого антиквара погиб человек, двадцатидвухлетний парень. Он тоже приобрел в лавке бесхвостого поросенка, и наверняка не первого. Он побывал здесь, в этой самой зале, где не было ни одного стоящего произведения искусства - лишь ужасные литографии в черных рамках на стенах. Что же касается шедевров, то кому могло придти в голову искать их в подвале.
Жермена, случайно, сама того не желая, слышала разговор отца с тем парнем.
- Всего две тысячи... - умолял тот. - Клянусь вам, они мне совершенно необходимы... У меня друг болен... Я должен оплатить операцию... Я не могу отправить его в бесплатный госпиталь... Понимаете?...
Ее отец вздохнул:
- Что ты мне принес в прошлый раз?
- Небольшого Монтичелли, вы ведь прекрасно знаете... Вы заплатили мне практически стоимость рамы... Я навел справки и теперь знаю, что он стоил по меньшей мере сто тысяч франков...
- Возможно, но при условии, что сможешь его продать и не попасться... Видишь ли, дорогой мой, я всего лишь такой же бедный человек, как и ты... Принеси мне что-нибудь, и я заплачу тебе no-совести... Я не настолько богат, чтобы играть в филантропа...
- Но я ведь прошу лишь аванс...
- Аванс? Под что?
- Под то, что я вам на днях принесу...
- У тебя есть что-либо на примете?
Было ясно, что нет. Парень смутился, покраснел.
- А-а! Вот если бы ты принес мне Мане... Пусть даже совсем маленького Мане...
В то время М. Франсуа питал особую страсть к Мане. У него периодически бывала какая-нибудь одна, преобладающая страсть.
- А где они есть?
- Не знаю... Всюду... В галереях, конечно, но это сложно...
- Галереи ночью охраняются... Не считая сигнализации и целой кучи всяких новых приборов...
- На прошлой неделе, на аукционе, один банкир приобрел вещицу, от которой я бы не отказался...
Читать дальше