Жорж Сименон - Тень на шторе (= Тень китайца)

Спустя четверть часа он вошел в "Мулен-Бле" через служебный вход.

На сцене шестеро женщин, которые мерзли, несмотря на то что были в пальто, без конца повторяли одно и то же па - па до смешного простое, тогда как толстенький человечек надрывался, давая им такт.

- Раз! Два! Тра-ля-ля-ля... Стоп! Тра-ля-ля-ля! Три такта! Три же, черт вас подери!

Нина была второй слева. Она узнала Мегрэ, стоявшего у колонны. Мужчина тоже его заметил, но не обратил никакого внимания.

Репетиция продолжалась минут пятнадцать. Здесь было холоднее, чем на улице, и у Мегрэ закоченели ноги. Наконец маленький человечек вытер пот со лба и вместо прощания еще раз обругал свою труппу.

- Вы ко мне? - издали крикнул он Мегрэ.

- Нет! Я к...

Нина подошла к нему смущенная, словно спрашивая себя, может ли она подать комиссару руку.

- Мне нужно сообщить вам важную новость.

- Только не здесь. Мы не имеем права принимать в театре. Лишь по вечерам можно, потому что это приносит сбор...

Они сели за столик небольшого бара поблизости от театра.

- Найдено завещание Куше. Он оставляет все свое состояние трем женщинам.

Она смотрела на него с удивлением, не подозревая всей правды.

- Своей первой жене, хотя она и снова вышла замуж.

Потом - второй жене. Затем - вам.

Она не сводила глаз с Мегрэ, который заметил, как зрачки их расширились, потом затуманились.

И тут, спрятав лицо в ладони, она расплакалась.

Глава 8

СИДЕЛКА

- У него болело сердце. Он знал об этом. - Нина отхлебнула рубинового цвета аперитива. - Поэтому он и берег себя. Он говорил, что достаточно поработал, что и для него пришло время наслаждаться жизнью.

- Он говорил когда-нибудь о смерти?

- Часто! Но не просто о смерти. Он думал о своем больном сердце.

Это был один из тех небольших баров, куда заходят лишь завсегдатаи. Хозяин украдкой поглядывал на Мегрэ, считая его, наверное, преуспевающим буржуа.

- Он был грустным?

Трудно сказать. Ведь он не был таким, как все.

Например, сидим мы в театре или еще где-нибудь. Он веселится. Потом без всякой причины, громко рассмеявшись, говорит: "Да, Нинетта, жизнь сволочная штука!"

- Он занимался своим сыном?

- Нет.

- Рассказывал о нем?

- Почти никогда. Только тогда, когда тот приходил к нему за деньгами.

- И что же он говорил о сыне?

- "Какой жалкий кретин!" - вздыхал он.

Мегрэ все это уже почувствовал; по каким-то причинам Куше совсем не любил своего сына. Казалось даже, что он испытывал к молодому человеку отвращение. До такой степени, что не пытался устроить его жизнь.

Куше никогда не читал сыну моралей. И он давал ему деньги, чтобы отделаться от него или просто из жалости.

- Гарсон! Сколько с меня?

- Четыре франка шестьдесят сантимов.

Нина вышла с ним из бара, и они несколько минут стояли на улице Фонтэн.

- Где вы теперь живете?

- На улице Лепин, первый отель слева. Я еще даже не знаю, как он называется. В нем довольно чисто.

- Когда станете богатой, вы сможете...

- Вы же знаете, - улыбнулась она, - что богатой я никогда не буду. Не для того я родилась...

Самое странное, что точно так же думал и Мегрэ.

Глядя на Нину, не скажешь, что она когда-нибудь станет богатой.

- Я провожу вас до площади Пигаль и там сяду на свой трамвай...

Они - он высокий, грузный и она, выглядевшая почти девочкой рядом со своим спутником, -не спеша шли к площади.

- Если бы вы знали, как мне тяжело одной! К счастью, есть театр, репетиции, ожидание, что будет готово новое ревю...

Она должна была делать два шага, чтобы успевать за Мегрэ, и потому почти бежала. Вдруг на углу улицы Пигаль она остановилась, а комиссар, нахмурив брови, процедил сквозь зубы:

- Идиот!

Однако разглядеть ничего было нельзя. Перед отелем "Пигаль" собралось несколько десятков человек. Полицейский, стоявший в дверях, пытался уговорить толпу разойтись. И стояла какая-то особая тишина, которая воцаряется на улице лишь тогда, когда происходит катастрофа.

- Что-то случилось? - заикаясь, спросила Нина. - В моем отеле...

- Ничего! Возвращайтесь к себе! - резко приказал Мегрэ. И она, оробев, ушла, а комиссар стал пробираться сквозь толпу к отелю. Он шел как таран. Женщины осыпали его оскорблениями. Полицейский сержант узнал комиссара и впустил в коридор.

Полицейский комиссар квартала уже находился здесь и беседовал с портье, который вскричал, показывая пальцем на Мегрэ:

- Вот он! Я узнал его.

Полицейские обменялись рукопожатиями. Из маленького салона, выходившего в холл, слышались рыданья, стоны, какой-то неразборчивый шепот.