Маргарет Миллар - Совсем как ангел

— Помнится, вы говорили, что они абсолютно нищие.

— Да.

— Тогда откуда появились эти деньги?

— Карма не знает, а я — тем более.

— Может, какую-то сумму привез Джордж Хейвуд? В качестве, так сказать, вступительного взноса?

— Не думаю. Его банковский счет не тронут; последний крупный чек он выписал две недели назад, перед отъездом из Чикота. На двести долларов. Разделите две сотни зеленых на двадцать пять человек — получится у вас по полсотни на каждого? Или даже больше?

— Почему больше?

— Потому что Карме-то действительно дали пятьдесят, но не забывайте, она ребенок, к тому же ей всего-то было нужно добраться до вполне определенного места. Остальным таких денег вряд ли хватило бы, особенно женщинам.

— Но ведь вы на самом-то деле не знаете, получили они деньги или нет?

— Вряд ли целая колония согласилась бы исчезнуть без гроша в кармане. Они, конечно, очень лояльны друг к другу, но я все-таки как-то не представляю, чтобы эти люди позволили буквально с корнем выдрать себя с насиженного места ради спасения одного человека, не получив никакого возмещения или гарантии.

— Я бы мог себе такое представить, если бы этим человеком оказался сам Учитель, — хмыкнул Лэсситер. — Они ведь были вынуждены ему подчиняться, верно?

— Да.

— Во всем?

— Во всем.

— Но вы при этом не считаете, что приказ об отъезде дал он, да?

— Отчего же? Думаю, именно он, — медленно проговорил Куинн. — Другое дело, что идея могла быть не его.

— Полагаете, его подкупили?

— Он мог посмотреть на это иначе.

— А тут как ни гляди. Если деньги передаются из рук в руки и при этом не составляется никакого документа, по закону это считается подкупом.

— Хорошо, называйте это так. Но поставьте себя на его место. Колония катится к упадку. Денег нет. Новых обращенных не появляется. Финал вполне проглядывался даже до смерти Хейвуда и сестры Благодеяние. Ну, а двое покойников приблизили его весьма существенно.

— Вы разбиваете мое сердце, Куинн.

— Да что вы! Я всего лишь пытаюсь восстановить цепь событий.

— Ладно, продолжайте. Конечно, приблизился. И?

— Возможно, убийца предложил Учителю сделку: распустить колонию — на время, конечно, а позже вновь собрать ее. При более благоприятных обстоятельствах.

— Что ж, теория просто замечательная, — иронически улыбнулся шериф. — Однако в ней есть несколько крошечных прорех.

— Знаю. Но…

— Глядите-ка. Согласно Письму-исповеди, о котором Марта О'Горман, наконец, решилась мне рассказать, ее мужа в припадке гнева убил незнакомый бродяга. У О'Гормана было с собой два доллара и старая пишущая машинка на заднем сиденье. Общая сумма — ну, скажем, десять баксов. Может, конечно, я просто пессимист, но для спасения целой колонии от финансового краха мне эта сумма представляется не вполне достаточной. Нет, не перебивайте. Я уже слышал вашу версию, что убийце О'Гормана заплатила Альберта Хейвуд. Однако она не выдерживает никакой критики. Во-первых, в письме об этом ни слова. Во-вторых, у Альберты Хейвуд не было ни малейших причин желать смерти О'Гормана. В-третьих, она вполне убедительно уверяла, что не знала никакого бродяги и не давала ему ни денег, ни одежды своего брата. Что скажете?

— То же, что и вы, — пожал плечами Куинн. — Полный крах.

Лэсситер подошел к окну, забранному решеткой из железных прутьев. Эта решетка частенько напоминала ему гриль, но на том приятные ассоциации и заканчивались. В минуты усталости и неуверенности в себе шериф не раз всерьез принимался раздумывать: уж не затем ли ему прицепили на окно эту штуковину, чтобы он не мог удрать?

— Двадцать четыре человека отдают все, чем владеют, ради спасения двадцать пятого, — не оборачиваясь, задумчиво проговорил он. — Жилье, безмятежную жизнь, овец и коров и даже в какой-то степени свою веру — они ведь не могут жить во внешнем мире, не пользуясь многим, что им кажется, греховным. Что заставило их так поступить? Я лично могу представить себе лишь две причины, более или менее убедительные. Либо им предложили действительно крупную сумму, либо им пришлось спасать самого Учителя. Выбирайте.

— Я бы выбрал первый вариант.

— Откуда в таком случае появились деньги?

— Заначка Альберты Хейвуд.

— Черт возьми! — Лэсситер нетерпеливо повернулся. — Вы же сами с пеной у рта меня убеждали, что она не врала, утверждая, будто никому не платила за убийство О'Гормана, не знала никакого бродяги, не давала ему шмоток Джорджа Хейвуда…