Барбара Вайн - Правила крови

— Это могла быть та же самая женщина?

— А зачем называть себя Барблой, если твое имя Магдалена?

Джуд не знает.

— Чем больше я смотрю на эту деревню, затерянную в горах и изолированную от мира, тем чаще задаюсь вопросом, как в те времена ее жители могли попасть в Версам, не говоря уже о Лондоне.

Я соглашаюсь, что это было не просто. Сегодня такое путешествие — пустяк, обычное дело. Девушка может изучать английский и участвовать в программе университетского обмена, приехать в качестве помощницы по дому или просто на каникулы. Но в начале XIX века никто не покидал эти деревни. Для этого пришлось бы пройти пешком не одну милю по горам, причем тропа была доступна только летом. Дороги отсутствовали. Именно недоступность деревни объясняла довольно широкое распространение гемофилии, а также тот факт, что Тенна была ценным источником информации для исследований Тормана, Виели и Грандидье. Женщина выходила замуж за соседа, даже если он страдал от сильных кровотечений от случайного пореза при бритье, или у нее был брат, который das Blut ihm alles ausgelofen . Я говорю, что ответ на эти два вопроса может найтись у историка. Нам подают пудинг с карамельным кремом, потом большие чашки кофе. Джуд идет осмотреться и, вернувшись, предлагает остаться в деревне. Но когда мы выходим наружу и окунаемся в белый, холодный туман, я радуюсь, что мы уезжаем. При необходимости можно вернуться в понедельник. Мы поднимаемся по склону и находим дом историка. Это довольно просторное шале с замшевыми рогами, прибитыми под широкими свесами крыши, и названием «Ресслихаус», похоже, выжженным на дереве. Дверь нам открывает крепкая пожилая женщина в блузке и юбке, с пучком седых волос на затылке. Выясняется, что хозяйка историк-любитель, и она показывает нам генеалогические таблицы. Некоторые доходят до начала XIX века, и в одной из таблиц обнаруживается Ханс Майбах и его дочь Магдалена. Как я и думал, он умер, когда девочка была еще маленькой, а через несколько лет умерла и его жена. Но это ничего не проясняет — ни в одной таблице нет Барблы Майбах. Хотя есть много других Барбл, и историк признает, что это популярное в Граубюндене имя. Слишком популярное, на мой взгляд. Я предпочел бы, чтобы оно было одно.

О гемофилии женщина почти ничего на знает. В конце концов, этой болезни здесь не наблюдалось с 1870-х. В ее семье, Энгельс, и в семье ее умершего мужа, Вальтер, больных не было; и действительно, когда я смотрю на ее генеалогическое древо, то не нахожу ни одного имени, встречающегося у «Баллока и Филдса».

— Почему кому-то могло понадобиться уехать отсюда, скажем, в 1810 году?

Джуд переводит на немецкий и, наверное, не может сформулировать это тактичнее, чем я, потому что миссис Вальтер обижается за свою любимую Тенну и говорит, что никогда не хотела уехать. Когда она была в Цюрихе, несколько раз, в Берне и один раз даже в Париже, то очень скучала по дому и хотела поскорее вернуться.

Джуд спрашивает, как покинуть деревню, если, к примеру, возникнет такая необходимость. Миссис Вальтер отвечает, что впервые уехала отсюда в свадебное путешествие ( Flitterwochen ), но я прошу Джуд узнать, какой могла быть причина для отъезда почти двести лет назад. Миссис Вальтер не знает. Люди отсюда не уезжали.

— Один человек все же уехал.

Я разочарован, но не больше, чем ожидал. История Барблы могла бы украсить биографию Генри, но в сущности это не так уж важно. В главе о предках Генри и его жене можно написать нечто вроде: «Прабабка Эдит была родом из Швейцарии, и именно она принесла гемофилию в семью Хендерсон», — и не обязательно рассказывать, как она познакомилась с Томасом Дорнфордом и вышла за него замуж. Тем не менее я вернусь сюда в понедельник, после того как у меня будет целый день, чтобы поразмыслить над этим. Я прошу Джуд спросить миссис Вальтер, сохранился ли тут ретороманский язык. Она отвечает, что в Зафиентале на нем никогда не говорили, только на Рейне. Задавая вопрос, я думал о Генри — о ком же еще? — и подозреваю, что он никогда тут не был, поскольку посещал лишь те места, где мог попрактиковаться в ретороманском.

Мы уже уходим, когда миссис Вальтер кое о чем вспоминает. Джуд внимательно слушает, а затем пересказывает мне: неподалеку живет знакомая хозяйки, которая, наверное, нам поможет. Миссис Вальтер отзывается об этой миссис Таубер с большим почтением, вероятно потому, что та живет в замке. Если мы вернемся в понедельник, она постарается пригласить эту женщину к себе. Мы выходим на яркое солнце — все облака ушли за покрытые снегом хребты. С крутого склона открывается великолепный вид на горы, словно парящие в голубом небе, на цветущие долины и на деревню с красными и черными домиками и шпилем церкви, пронзающим небо серебряным кинжалом. По склону поднимается стадо, и до нас доносится звон колокольчиков. У Gemeindehaus [62] Дом церковной общины ( нем. ). ждет автобус, чтобы отвезти нас назад.