Леонид Словин - Жалость унижает ментов и бандитов

Невзрачный двухэтажный дом тянулся к забору, дальше за ним, виднелась подвеска контактной сети. За забором проходила железная дорога. Выше виднелся Автозаводской мост через Москва-реку. И дома на другом берегу.

Вокруг на фабричной территории было пусто. Из-под неглубокого снега виднелись остатки разбитых ящиков, ржавые трубы, щебенка.

- Квартира два.

Каменная лестница была безупречно чистой - ее, скорее всего, терли регулярно. И, должно быть, с песком.

- Наверху, думаю.

За старой дверью, в узкой передней была еще дверь. Волок постучал.

- Милиция...

Никто не ответил.

Боковая дверь вела на общую кухню, оклеенную обоями, с несколькими столиками. Тут было пусто. Где-то за стеной работал приемник.

- Стучи еще...

Дверь наконец открыли.

На пороге стоял верзила мужик. Он был семейных трусах, в широкой майке, открывавшей жирную грудь. Из-за плеча выглядывала заспанная девица широкая, с мягкими коровьими губами.

- Поздно спите, хозяева...

- Мы у себя... - Мужик подозрительно вглядывался в них, искал повод для ссоры. - Иди! - Приказал он жене.

Она не уходила.

Голицын предпочел снизить напряжение - конфронтация могла все испортить.

- Мы насчет Анчиполовского. Ефима... Он нам нужен.

- Будто бы!..

- А че еще?! - беззаботно спросил Волок. - Сам подумай!

Мужик злобно взглянул на беспечного красавца, потом на жену. В голове у него что-то сработало. Он прищурился.

- Ты в нашем в 85-ом отделении случайно не работал?

- Нет...

- А может лучше вспомнишь?!

- Да не он это! - Жена дернула его сзади за майку.

Тут тлели головешки затяжной семейной драмы.

- Вон! Нет вам здесь никакого Анчиполовского!

Он дернул дверь, но Голицын подставил ногу.

- Ты у меня сейчас... - Верзила в майке оттолкнул локтем цеплявшуюся за него жену и вдруг увидел наставленный ему в живот небольшой черный ствол.

Лицо Голицына застыло белой пастозной маской.

- Я с тобой, как с человеком, говорю, скотина...

Мужик сразу обмяк, словно из него выпустили воздух.

- Кто к нему ходит? Быстро! - не опуская ствол, приказал Голицын.

- Да я его и не видел никогда! - От страха у того зуб на зуб не попадал.

- А сестра его?

- Она и не живет тут...

- А где же? Быстро!

- Понятия не имею...

- Ну!

Ревнивец вспомнил:

- Я слышал: она прописала на площадь каких-то каказцев...

- Кого?

- Катал. Азербайджанцев или чеченцев... - вставила женщина из-за его спины.

- Так, - Голицын начал догадываться. - А как их зовут?

Женщина назвала:

- Муса. Еще Эдик.

Голицын и Волок переглянулись:

"Телохранители Джабарова... Ясно."

Ушли, не простившись.

Во дворе постояли.

Телохранители знали и про строительный домик, и про Волока, который обещал узнать о нем для Джабарова. Кавказцы наверняка были наслышаны о настоящем Анчиполовском, поскольку были прописаны на его площади. Они подыскали стремного мужика, снабдили данными, послали его к Волоку.

Голицын улыбнулся.

- Чего ты? - спросил Волок.

- "Полковник был большая сука и пассовал на трех тузах!" Смердов не во всем разобрался.

Вывод был изумительно прост.

- Телохранители проверяли нас через этого мужика. Если строительный домик больше не нужен, значит ты знаешь о судьбе Джабарова больше, чем они... С телохранителями надо кончать. Им дорога на Россолимо, вслед за шефом...

- Смердов не поверит. Захочет лично проверить.

- Это его проблема...

МЕНТЫ. ИГУМНОВ, БАКЛАНОВ, КАРПЕЦ

- Тебе сейчас будут звонить, Игумнов! - Звонки в дежурке не умолкали. Дежурный держал в руках обе трубки. - Карпец. Он у кафе "Аленький цветочек"...

Игумнов только вернулся в дежурку вместе с Баклановым. Они ходили в кассы брони. Посадочные на скорый Москва- Феодосия для инспектора ГАИ и его жены были уже у Бакланова. Ночной трехэтапный обмен Николы на водительские права был честно завершен.

Звонок раздался через пару минут.

- Тебя! - Дежурный передал трубку Игумнову.

Звонил Карпец. Ему было неудобно говорить - рядом кто-то стоял. Он звонил из автомата со двора кафе.

- Есть в продаже... Но только один сорт.

- Эдик?

- Нет, по-крупнее!

- Муса!

- Да, именно.

- Мы сейчас будем. Ничего не предпринимай.

Машина Бакланова стояла наготове под окнами.

Минут через двадцать они уже подъезжали к кафе. Бакланов превзошел самого себя. Впрочем, дело было не только в нем. Мотор работал, как часы. Большинство частного транспорта в дни съезда КПСС поставлено было на прикол.

- Его сейчас взяли, товарищ капитан!