Леонид Словин: Жалость унижает ментов и бандитов

В прошлом она не раз жалела, что не оставила себе фамилию первого своего мужа. А точнее его отца. Свекра.

" Тогда все было бы проще!"

Однако бывший супруг при разводе неожиданно проявил несвойственную ему настойчивость.

Говорили, что состоялось соответствующее решение Секретариата ЦК известная всему миру фамилия не должна фигурировать в бракоразводном деле.

" Впрочем, кто знает..."

Одиозная тень покойного свекра и сегодня ходила бы за ней по пятам.

"Тем более, что наверху все равно всем хорошо извеестно, кто есть кто. " Свердловы", " Микояны", "Берии"... Меняй фамилию - не меняй!.."

Нынешниие - вновь поднявшиеся наверх - тоже пришли не из тайги, не со стороны! Тут же и росли рядом. В "Лесных далях", в Жуковке, в Барвихе... Почти все - либо знакомые, либо друзья общих знакомых...

Авгурова ненадолго забылась сладким коротким сном тяжело больных и задержанных.

Ей привиделось ее недавнее путешествие по Святой земле, дома и стены из благородного иерусалимского камня и золотой купол мечети Омара в Старом городе.

Авгурову разбудил щелчок выключателя - в милицейском учебном классе вспыхнул свет. В помещение уже входили.

- Бедняжка! Совсем заждалась...

Она увидела своего мужа и мужа сестры - Ильина, пышущего здоровьем, обманчиво строгого, с озороватым взглядом. Третий был незнакомый моложавый - в синей незнакомой форме с петлицами. Он нес в руке ее сумку, отобранную таможней..

- Это Юрий Иванович, транспортный прокурор...

- Простите великодушно за то, что так получилось, - с лица прокурора не сходила смущенная улыбка. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке. От своего имени и от имени своих подчиненных приношу вам искренние извинения...

С ними был и четвертый - повидимому, из здешнего руководства или старший смены, подло ее подставившей, но тот не вошел, только передал из-за двери несколько алых гвоздик, которые прокурор тут же ей протянул.

- Прощаешь его? - озорно спросил Ильин.

- Конечно, - она приняла цветы, состроила милую гримаску. - Спасибо.

- Тогда подайте друг другу ручки. Скажите: "Мирись-мирись, никогда не дерись..."

Мужчины были оживлены, все трое, по-видимому, только что выпили.

- Пойдемте отсюда... - Ей было не до дурачеств в этом негостеприимном казенном доме.

- Конечно, конечно.

Все четверо двинулись в коридор.

Почти бегом выбрались наружу.

Против служебного входа ждали машины.

Увидев пассажиров, водители включили тревожную круговерть огня над кабинами.

Пока Авгурова находилась в помещении, снаружи, не прекращаясь, шел снег. Было по-новогоднему бело.

Вдоль взлетного поля вовсю гулял прогонистый колкий ветер.

ИГУМНОВ

Игумнов выскочил на перрон.

Место одной решенной проблемы тут же занимали сразу несколько новых...

" Следовательша непременно отпустит серийного убийцу, если не привезти в тюрьму сверхсрочника, мужа убитой..." " Материал об убийстве Джабарова..." " Еще Бакланов, Никола...""Надо задержать охранника "Аленького цветочка" Туймасхана, "метр с кепкой"... Это когда вернусь..."

К отходившему электропоеду со всех сторон бежали люди.

Стучали компрессоры.

Машинист дал сигнал. Сжатый воздух с шипеньем обнаружил себя в автоматических дверях. Они вроде закрывались, но электричка стояла на месте.

Народ бросился к дверям.

" Любимое развлечение поездных бригад..."

Игумнова буквально внесло в тамбур, а затем дальше, в салон. Там уже все кипело. Игумнов увидел незнакомого милиционера - старослужащего, того швырнуло в проход, к окну...

Состав наконец двинулся, на ходу закрывая двери.

Электричка была из дальних, что редко ходят. Набитая любителями зимнего лова - в ватных брюках, брезенте поверх полушубков. Дребезжащая. Темная.

" Сволочи! У н и х там не то, что начальник отдела - президент государства звонит семье полицейского, чтобы выразить соболезнование... "

Впереди Игумнов снова увидел милиционера-старослужащего . Напротив него оказалось свободное место.

Милиционер уже садился, когда сразу с двух сторон закричали:

- Куда, твою мать?!

- Привыкли - на машинах! Да пьяных обирать...

Злобный старичок, без ватника, со значком Участника войны заорал страшным голосом:

- Гад! - Он готов был сожрать милиционера вместе с потрохами. Лицо его перекосило. - Не видишь, пачка сигарет лежит! Занято!

По другую сторону прохода тоже вскочили.

- Я-те счас!..

Игумнов шагнул, стараясь удержать бешенное дерганье ноги. В глазу появилась ставшее уже привычным в минуту волнения серое небольшое облачко.