Александр Трапезников - Тайны «Монастырского приюта»

Мысли его вдруг перекинулись на другое, на рукописи Комамберова. В них тоже было очень много странного, загадочного. И пророческого. Он предугадал собственную смерть. И упоминал среди своих записей имя царедворца перса Гамана. Тот умер где-то в этих местах. Сиверсу, как историку, это было хорошо известно.

Гаман пытался пойти против женщины, наложницы персидского царя Ахашвероша – Эстер. Он хотел поголовно истребить всех иудеев в 127 провинциях огромного государства, но произошло чудо: Эстер стала женой царя, а злодей Гаман был казнен. Посажен на кол, а потом тело его было брошено на съедение псам.

Причем не просто собакам, апсам-людям, каннибалам, подобным чете Локусовых. Там, в Персии, тоже существовали такие же сектанты. Алистер наверняка знает об этом. И ведет свою мифическую родословную не только от индийской Агоры… Но при чем тут Сивере? Он-то человек вполне миролюбивый, зла никому не причинял. И Анна Горенштейн – не Эстер.

Бедный Александр Юрьевич вконец запутался и понурил голову. Нет, видно, ему не избежать злой участи. Чертовы вампиры эти Локусовы!.. А как же электромагнитный чип? Он-то откуда взялся в медальоне? Как ни крути, чип никакого отношения ко всем этим мистическим тайнам не имеет. Эта вещица принадлежит сугубо двадцать первому веку, веку не колдовства, а техники.

Одна из крыс, самая смелая, забралась ему на ногу и начала буравить взглядом.

– Брысь! – сказал Александр Юрьевич. Он вспомнил о Прозорове, но тот вряд ли мог теперь прийти ему на помощь. Если бы тут появился хотя бы Багрянородский! Еще один охотник за сокровищами… Или Куруладзе. Что ни говори, а все-таки комиссар. Или тоже оборотень? А какую роль во всем этом играет Тошик Полонский? Теперь уже не разобраться…

Неожиданно подземелье монастыря огласил чей-то жуткий крик. Даже не крик, а животный вой, словно где-то неподалеку сцепились в смертельной схватке два монстра, чудовища. От страха у Сиверса буквально затряслись зубы. Час от часу не легче. Но через минуту этот вой также внезапно замер. Затем возник снова, еще сильнее. И вновь стих. Так продолжалось несколько раз.

– Ну же! – прошептал Сивере. – Кто там?

И тут в коридоре послышались чьи-то шаги…

В подвале появилась низенькая фигура в капюшоне. На спине – какое-то утолщение, судя по всему горб. Лицо его не попадало в полосу света, отбрасываемую свечами, поэтому Александр Юрьевич и не мог разглядеть этого человека. Он встал, прислонившись к стене, рассматривая из темноты Сиверса. Теперь можно было не сомневаться, что это и есть тот самый горбун, которого видели некоторые из постояльцев гостиницы.

Историку стало еще больше не по себе. Легендарный горбун, о котором столько рассказывала Тереза? Заклятие рода Прошянов или… сам Прошян? Блуждающий теперь по монастырю, где совершил столько злодеяний? Александр Юрьевич чувствовал, как по лбу его катятся крупные холодные капли пота. Он не верил в привидения, в мистические явления, но теперь, кажется, пришла пора убедиться в обратном. История человечества на девяносто процентов состоит из легенд и мифов, и часто они возвращаются к людям в реальном воплощении.

Человек у стены молчал, безмолвствовал и Сивере, поскольку все равно не смог бы произнести ни слова. Из горла у него вырвался лишь сдавленный хрип. Сейчас он даже пожалел, что куда-то подевались Локусовы. Те хоть были живыми людьми, хотя и с каннибальскими отклонениями, а этот кто? Исчадие ада?

– Сивере, Александр Юрьевич, – произнес горбун, словно представился на деловой встрече.

– Это я Сивере, – поправил его историк, вновь обретя дар речи.

– Ну, правильно! – усмехнулся тот. – Я и говорю. Я вас узнал.

Обнадеживало то, что он может усмехаться. Привидения обычно только рыдают и стонут. Более того, горбун достал откуда-то из-под плаща сигару и зажигалку. Закурил, выпуская ароматный дым. И Александр Юрьевич узнал знакомый запах. Это были сигары Прозорова. Так вот кто воровал их из коробочки у его приятеля. Когда огонек зажигалки осветил на короткий миг лицо горбуна, Сивере мельком разглядел его черты. Они были довольно крупные, грубые, но совершенно незнакомые.

– А вы кто? – спросил Сивере.

– Прошян я, князь Прошян, – ответил горбун. – Тот самый, который тут столько напакостил.

– Ладно заливать, – выдохнул Александр Юрьевич с облегчением. Ясно стало, что «исчадие ада» издевается над ним.

– А почему вы мне не верите?

– А вы в детстве художественным свистом не занимались? Ну, какой вы Прошян? Мы же не в лагере бойскаутов. Развяжите меня.