Григорий Глазов - Смерть не выбирают (сборник)

– А что, если похищенное вывозили вообще за пределы области?

– Не исключено, – ответил Михальченко.

– Я попробую проверить через ГАИ, не было ли подозрительных задержаний… Ну что, по домам? Все-таки суббота…

В конце дня, когда Костюкович делал записи в чьей-то истории болезни, в ординаторскую вошел следователь ГАИ старший лейтенант Рудько. Костюкович узнал его.

– Я к вам опять, доктор, – сказал Рудько.

– Догадываюсь. Садитесь, слушаю.

– Как там Зимин? Мне дело закрывать пора, побеседовать с ним надо коротенько. Возможно?

– Умер Зимин.

– Да вы что! Когда?

Костюкович назвал число.

– Меня-то не было девять дней, к матери ездил в Винницу… Что же это с ним?

– Инсульт…

Когда Рудько поднялся, Костюкович вдруг спросил:

– Прошлый раз, когда вы были у меня, вы упоминали, что за полгода до этой аварии Зимин тоже попал в аварию?

– Да.

– Вы с ним разбирались потом?

– А как же!

– И как он объяснил? Вы говорили что-то о внезапной потере зрения.

– Когда я приехал к нему в больницу брать объяснения, он сказал, что его за рулем вдруг замутило, на секунду потерял зрение и врезался.

– А в больницу он как попал? В какую?

– Мы вызвали "скорую" и его отвезли сюда к вам. Кажется, в 1-ю нейрохирургию. У него было сотрясение мозга.

– Вы не могли бы установить месяц и число, когда это случилось?

– Попробую, если нужно. Я позвоню вам.

В пятницу, когда Костюкович закончил обход, позвонил старший лейтенант Рудько:

– ДТП произошло 19 января.

– Он был один в машине?

– Нет, с дружком. В деле есть его показания. Тоже спортсмен: Владимир Анатольевич Покатило.

– Спасибо, старший лейтенант.

– Пожалуйста, если для дела – всегда готов.

– У меня тоже автомобиль есть, – засмеялся Костюкович.

– Тогда тем более.

– Еще раз спасибо, – Костюкович опустил трубку, – "Володя Покатило… Это тот парень, который был в приемном покое, когда я принимал Зимина", вспомнил Костюкович. Что-то в обрывочных сопоставлениях не вязалось. Поразмыслив, он отправился на шестой этаж в 1-ю нейрохирургию.

Завотделением была у себя, мыла руки, когда вошел Костюкович.

– Здравствуйте, доктор, – поприветствовал он.

– Здравствуйте. Вы ко мне? – куцым вафельным полотенцем она принялась протирать каждый палец.

– Я к вам с просьбой, – и он рассказал, в чем дело.

– Когда он к нам попал? – 19-го января.

– Хорошо, я узнаю, у кого он лежал, поднимем из архива историю болезни.

– Буду очень признателен.

– Позвоните мне в конце дня, часа в четыре.

К трем Костюкович уже освободился, мог бы идти домой, но он ждал назначенного нейрохирургом времени. Около четырех раздался звонок.

– Слушаю, – сказал Костюкович.

– Доктор Костюкович? – спросил мужской голос.

– Да.

– Это из первой нейрохирургии Лернер. Вас интересовала история болезни Зимина? Она у меня, можете подняться, я в ординаторской. Только, пожалуйста, не задерживайтесь, мне нужно уходить, – все это было произнесено недовольным голосом. Костюкович знал доктора Лернера. Они встречались, когда Лернер приходил консультировать в неврологию или когда в нейрохирургию на консультацию вызывали Костюковича, сталкивались они и в приемном покое. Это был угрюмый раздражительный человек, постоянно чем-то недовольный, неуживчивый; коллеги его недолюбливали, но при этом признавали, что Лернер высокого класса оператор, золотые руки, хотя имел лишь вторую категорию…

– Вот, – Лернер указал на тоненькую папочку на столе, едва Костюкович переступил порог.

Зная его характер, Костюкович даже не удивился, что тот не поинтересовался, в чем дело.

– Он был ваш? – спросил Костюкович.

– Разумеется, – усмехнулся Лернер, – коль скоро мне было велено рыться в архиве.

Костюкович сел, начал читать. Ничего особенного: сотрясение мозга, поступил с высоким артериальным давлением – 180 на 80, что в этой ситуации объяснимо. Выписали Зимина через три недели. Артериальное в норме: 120 на 70…

– Все, доктор, спасибо, – Костюкович возвратил папочку.

Лернер пожал плечами, мол, стоило из-за этого морочить голову.

Поздно вечером Костюковичу позвонила начмед:

– Марк Григорьевич? Это Ильчук.

– Слушаю, Варвара Андреевна.

– Ну и камнепад вы устроили!

– С чем?

– Да с Зиминым, с этим спортсменом! Они пришли за телом, и когда узнали, что вскрытие все-таки было, подняли такой шум!

– Мать?

– И врач команды. Я сказала, что вы настояли. Но когда начали угрожать, что будут жаловаться, я их выставила. Так что вам они досаждать уже не станут… Просто имейте это в виду…