Михаил Соколов - Чудовище

При этих моих словах лица Ивана и Ирины одинаково заалели. Только Ира покраснела от стыда, а Иван от своей Курагинской ярости.

- Мерзкий старикашка! - скрипя зубами от злости, проговорил он. И вообще, выказывл ярость он удивительно по семейному: так же, как отец таращил глаза, скрипел зубами и сильно дышал через нос.

Фарс! Повторение всегда смахивает на фарс.

Тут он опомнился.

- Ну ладно, я тебя оглушил, когда ты с бумагами выползал. Но кто меня тем же макаром долбанул? Кому понадобилось?.. Ну если это дело рук Бориса.. Игоревича!.. Ну гад! Хозяин нашелся!

- Ладно, разбремся, - взял он себя в руки. - Работы много. Сегодня мы с тобой будем разбираться. Ишь ведь как накуролесил! И на что надеялся?

- Слушай! - оживился он. - Чего тебе вздумалось на меня бочку катить? Ты меня удивил. Учись у Николая. Ему дела нет до чужих семейных ссор. Вот он и жив и здоров, и дальше так будет продолжать. Но тебе какое дело? Ну кончил я Димку, ну папашку кончил. Тебе то что, дубина?!

Я не стал ему ничего отвечать. Объяснять что-либо таким все равно бесполезно. Я думал уже над тем, как мне выкрутиться из этого идиотского положения? Никогда я ещё не был так близок... А впрочем, как это не был? Еще как был! Не буду об этом думать!

- Все, хватит! - откинулся на спинку дивана Иван. - Поболтали и хватит. Николай! Где ты его хочешь кончить? В подвале?

- Если не возражаете, господин Курагин (Иван едва заметно улыбнулся), я бы хотел воспользоваться оружейным залом. Слишком он многих сегодня убил... вручную. Зарезал, - пояснил он. - Я бы хотел его также... таким же манером. Так гораздо интереснее.

- Да! - загорелся Иван. - Конечно. Я сам хочу посмотреть. Пошли, пошли!

- Вы?

- А что тут такого? Мне самому интересно. Ира? Ты может тоже хочешь? Пошли с нами.

Ира отрицательно покачала головой.

- Нет, я здесь останусь.

- Ну как хочешь.

Приближалась развязка. То, что этот сумасшедший ублюдок тоже захотел пойти, весьма снижало мои и так невысокие шансы. И оба были вооружены! А я скован наручниками.

В коридоре сновал народ. Я узнал кое-кого из челяди. Все занимались уборкой, мыли, что-то приколачивали, на скорую руку пдкрашивали. На нас особенно на меня! - бросали любопытные взгляды. Но не больше.

Мы дошли до оружейного зала. Вошли. Лампы уже свитили ярко, блестел паркет - переплетение цветочных узоров, восточные мотивы, - набранный из разных пород дерева. И блестели латы, украшенные рукояти сабель, длинные наконечники африканских ассегаев... один из которых Николай и снял со стены.

Он взвесил его на руке: двухметровое метательное копье казалось легким дротиком в его руках. Хорошо полированный наконечник в полметра длинной и сантиметров в семь шириной холодно и ярко блестел.

Николай сделал шаг к Ивану и бросил ему "Узи".

- Возьмите, а то мне мешать будет.

Глаза Ивыана хищно горели. И он и Николай наслаждались ситуацией, что, конечно же, нельзя было сказать обо мне. Я не знал, что делать. Одно я знал совершенно точно: умирать не хотелось!

- Вот и все! - сказал Николай и стал подкидывать в руке копье, примериваясь, как бросить. Иван, чтобы лучше было видно, сбоку, по стене, подбирался ко мне. Убийца и есть убийца! Я вспомнил его папашу, ловко перерезанное горло. Ну и семейка!

Я напряг все мышцы. Нервы, плоть моя превратились в струну, перетянутую ожиданием конца... Я намерен был бороться!

Николай резко отвел руку с копьем назад и тут же мгновенно метнул. Краем глаза я успел уловить растянувшуюся ленту наконечника; сам я тоже летел, но в сторону. Мы оба зависли в воздухе: я и ассегай.

Но окончание наших полетов было разным. Я с грохотом приземлился на блестящий, словно стекло, паркет. И такой же твердый. А копье?.. Копье мягко вошло в цель, не остановилось и, завершая инерцию полета, отбросило Ивана и пригвоздило к двери с такой силой, что он повис, словно редкое насекомое на булавке энтомолога.

ГЛАВА 30

АРЕНА ГЛАДИАТОРОВ

Лежа на полу, я видел, как ошеломленный болью и непониманием, Иван взглянул на торчащий из груди толстое, обшитое кожей древко, на Николая, настороженно следящего за хозяйской агонией. Тут понимание наконец снизошло: Иван поднял руку с "Узи", только что переданном ему Николаем, и... умер.

Ему почудилось, что он поднял руку, и нам с Николаем, напряженно следившим за процессом смерти, казалось... Ничего нам не казалось; голова немедленно поникла, ноги подогнулись, и стал обмякать труп Ивана.

В общем, доигрался, собака!

Ко мне подошел Николай. Был он без оружия, значит, немедленно убить меня не мог. Я приготовился ударить его ногами и, возможно, сбить на пол. Но он близко не подошел. Остановился метрах в трех и молча рассматривал меня. Я сначала сел, а потом, сохраняя равновесие, поднялся. Хорошо еще, что наручники скрепляли мои руки впереди, а не за спиной.