Михаил Соколов - Чудовище

ГЛАВА 29

КОЕ-ЧТО ОБ ЭНТОМОЛОГИИ

Мне плеснули в лицо водой. Я чувствовал на щеках легкие удары. Потом в нос ударило так резко, таким удушливым нашатырем, что очнуться пришлось.

Я сидел в кресле в центре комнаты. Напротив меня с малюсеньким автоматом "Узи" в громадной руке, стоял Николай. Ствол был направлен мне в живот, так что расклад сил стал немедлено ясен. Тем более, что сам я был совершенно без оружия, а руки мои тесно обхватывали импортного производства браслеты: я был в наручниках. Голова у меня гудала. Я не припомню, чтобы меня так часто и так результативно били по голове. Это уже становится невыносимым.

С нашатырной ваткой в руке от меня отошла Ира, села в углу и застыла все с тем же выражением испуганного ожидания на лице. Иван Курагин резко отдавал приказания в телефон.

- Я же сказал прекратить! Все кончено. Соберите тела и снесите в холодильные камеры. Завтра, завтра. Никому ничего не сообщать. Жена? Жене Федотова скажите, что мы его послали в командировку. Передайте ей аванс тысяч десять-пятнадцать, - потом она сама успокоится. Что вы меня по пустякам отрываете! К утру чтобы был наведен порядок. Крепостных гоните! Какой пожар? Пусть все горит к чертовой матери. Предупредите, что все договора остаются в силе, а дома их отстроим. Гони всех сюда, пусть работают. Всё.

Он отбросил телефон в сторону и уставился на меня. Был злобно возбужден, лихорадочная энергия била в нем через край. Казалось, не Иван, казалось, передо мной сидит Дмитрий.

Да, Михаил Семенович здорово в сыновьях обмишурился, подумал я. Сам я тоже обмишурился. А ведь совсем недавно, только что, можно сказать, уже праздновал неуязвимую победу над Курагинами. Что же, все кончено?

- Ну что, доигрался? - язвительно спросил меня Иван. - А ты страшно живучий. Подумать только, из колодца выбрался! - он покачал головой, оглянулся на Иру, посмотрел на Николая, словно призывал их в свидетели своего удивления. - Нет, подумать только! Я уж теперь начинаю жалеть, что ты не будешь работать на меня.. А может, все-таки, будем? На тех же условиях, что и на папашку? Забудем прошлое, уставим общий лад... Как, согласен?

- Ты подонок и убийца! - с презрением сказал я. Некоторую гадливость я действительно испытывал.

Ирина встала, подошла к столу, взяла сигареты и зажигалку, вернулся на свое место. Иван весело засмеялся. Он смеялся все время, пока Ира зажигала сигарету и выпускала изо рта прозрачный голубой дым.

- А ты кто такой? Ты не убийца? Ты ещё хуже. Я убил ради бизнесса, ради дела, а ты просто так, чтобы себя потешить. Я ещё после тех двух трупов понял. Когда ты Ирининых похитителей кончил, я понял, кто ты есть такой.

- Это ты приказал похитить Ирину? - неожиданно спросил я.

- Вот еще! - он ни на секунду не удивился моему вопросу, просто отмел подозрение. - Я думал, это забавляется папашка. Мне Санька сказал.

- Ира! - обратился он к ней. - Главаря похитителей называли Ангелочком?

Она кивнула.

- Вот. Санька сказал, что так звали в детстве его отца. Моего родного дядю. Потом, конечно, забылось, но в семье помнили. Ангелочек, вот так. У папашки был извращенный умишко. Ему, наверное, нравилось с такими вот завихрениями дела делать: и Иру у Дмитрия отобрать, и над братом убиённым посмеясться.

- А Михаила Семеновича ты убил. Сапнька рассказл это уже мне.

- Ну убил, - легко согласился Иван. - Убил и не жалею. Не я, так он меня. Разницы вроде никакой, а для меня, согласись, большая.

Он усмехнулся. Черные курагинские глаза неподвижно, без смеха смотрели на меня. Я молча сулшал.

- Какое он имел право все передать Димке. Ему и так всё: и первенство, и Ира - всё. А когда бы Димка стал во главе всего, он что, меня терпел бы? Да на следующий день приказал бы утопить. В воде или бетоне. Знаю я. Нет, Ира, скажи, правда ведь?

Ирина молча кивнула. Сигарета в её руке едва заметно дрожала. Я видел, загнали девчонку в угол. Овечка среди волков, захотят - загрызут, не захоят - будет ещё жить. Тошно всё.

- А ты мне помог? - спросил вдруг меня Иван. - Ты так за всё активно взялся, так всех отвлек. Хочешь расскажу, как всё происходило?

Я не проронил ни слова. Иван секунду смотрел на меня, ожидая какого-нибудь ответа. Не дождался. Но, видимо, лихорадка победы, горячившая его кровь, сдалало желание поговорить нестерпимым. Это завтра он вновь замкнется, вновь станет самим собой, настоящим Курагиным; сегодня - дань торжеству.

- Папашка правильно рассчитал, что если похитят Ирину, тут такое начнется!.. Во-первых, он до поры до времени в целости сохраняет Иру (сволочь какая!), а во-вторых, Димка начнет зарываться, будет повод его убрать и так далее. Может быть, и я встряну. Я ведь тоже неравнодушен к Ире, - он бросил на неё взгляд, который заставил её вздрогнуть. Но он справился с собой и улыбнулся. И только влюбленный (Иван, судя по всему, и был им) не мог заметить то, что видел и я, и Николай: вымученная удыбкак, глубоко затаённый страх.