Михаил Соколов - Чудовище

- Злобный живой труп, - охотно пояснил Петр Алексеевич.

Старосте было на вид лет тридцать пять - сорок. Чувствовалось, что он доволен собой, доволен своим рабским положением, доволен, наконец, тем, что может объяснять свежему человеку непонятные, чудовищные вещи.

- Санька уже живьем сгнил от своих доз. И сам это понимает, поэтому люто ненавидит весь мир, своих двоюродных братьев Григория и Ивана, а особенно своего дядю Михаила Семеновича, который и посадил его на иглу.

- Но зачем он это сделал? - удивился я.

- Затем, что легче угробить таким образом этого малолетнего бандита, чем сделать из него приличного человека.

- Скажете тоже! - возразила Лена. - Просто так получилось. Санька мне сам рассказывал.

- Много ты понимаешь, Ленок, - отмахнулся староста. - Я точно знаю.

В соседнем ряду столов кто-то громко и нечленораздельно заорал. Послышался звон посуды, еще.

- Да я вас всех!.. Я вас!.. - кричал мужик.

К нашему столу шустро подскочил один из парней, участвовавших в нападении на меня. Правда, из второго эшелона, чей черед так и не наступил.

- Петр Алексеевич! - вопросительно воззвал парень, и староста кивнул, соглашаясь.

Парень метнулся к столу с буяном, там ещё что-то разбилось... и вновь воцарилась тишина. Усмиритель с помощником уже отволакивали безвольно повисшее у них на руках тело к выходу.

- Может, у вас есть какие-нибудь догадки об исчезновении Ирины Константиновны? Может быть, кто-нибудь что-то видел?

- Никто из нас ничего не видел, - весело доложил совершенно вошедший в образ старосты Петр Алексеевич. - Вообще припомните пословицу: меньше будешь знать - дольше проживешь. Вы лучше, Иван... Сергеевич, водочки выпейте и вот мясом закусите. У нас тут полное изобилие, мы всем довольны. Ничего не хотим знать. И в Юрьев день, двадцать шестого ноября, за все эти годы так никто и не ушел отсюда.

- Юрьев день? У вас есть Юрьев день?

- Ну а как же! Какие же мы без Юрьева дня крепостные? Все как у людей. В договоре четко прописано, что, ежели в Юрьев день подписавшая сторона, то есть крепостной человек такой-то, не уйдет, договор пролонгируется ещё на год на прежних условиях.

- Так чего же вы тут торчите? - не выдержал я.

- А вы? - немедленно спросил Петр Алексеевич.

Он взял из темноты бутылку и налил мне, потом себе. Довольное упитанное лицо его лоснилось.

- Лучше выпьем. За знакомство. Остальное вы со временем поймете. Вон Леночка вам все объяснит. Почему, Ленок, ты не уходишь в Юрьев день?

- А куда мне идти? На панель? Здесь мне деньги идут, ещё и работу дают. Нет, где я ещё такое найду? Вот и знакомство хорошее можно завести, многозначительно поглядела она на меня. - Давай, Ванечка, выпьем.

- Вот это лучше! Вот это славно! - напутствовал нас староста.

Я не протестовал, и мы выпили. Похрустев огурцом, я возвратился к своим мыслям.

- Не может быть, чтобы человек просто так исчез и никто не заметил. Вас же тут не так уж и много. Наверняка знаете друг друга в лицо. Мне бы хоть какую-нибудь зацепочку.

- Никого мы не видели, ничего не слышали, - равнодушно проговорил Петр Алексеевич.

Он лег бородой на сложенные домиком пальцы и продолжал что-то жевать, отчего лицо его подпрыгивало с каждым движением челюстей.

- А неймется, - продолжил он, - сходи к церкви.

- Петр Алексеевич! - выкрикнула Лена. - Это ночью-то!

- А что? Обзор оттуда хороший. Если на колокольню влезть, то даже сейчас - благо луна как фонарь светит, - можно оглядеться. Если кто незнакомый и встречается у нас, то это из строителей. Всех остальных мы хорошо знаем.

- Петр Алексеевич! - не успокаивалась Лена. - Кто же ночью туда пойдет?

А меня вдруг разобрало любопытство. Ни хитроватое подталкивание старосты, ни даже испуг Лены подействовали - я вспомнил странное ощущение по прибытии сюда, ощущение пристального взгляда, упорного давления неведомого любопытства...

- Я, пожалуй, пойду, - сказал я. - Засиделся в гостях, пора и честь знать.

- Ваня! - просительно сказала Лена. - Ну куда ты пойдешь? Может, останешься? Поздно уже.

- У нас люди гостеприимные, - кивал Петр Алексеевич. - Хотите оставайтесь. Комната найдется.

- Нет, пойду, - решительно отказался я и, обрывая нити, слабо тянувшие меня назад, к Лене, простился и вышел.

ГЛАВА 8

МЕЖДУ НЕБОМ И ПРЕИСПОДНЕЙ

Выйдя из деревни, я пошел обратно по дороге, мысленно соображая, есть ли ответвление, тропинка к стройке? Скоро на самом деле справа вильнула белесая в лунных лучах грунтовая лента, на которую я и свернул.