Irene - Эфффект линзы

— Ну, пока еще я. Но сегодня вечером уже буду леди Бланкой Ланкастерской.

Наверное, она догадалась, что мне это ни о чем не говорит, и махнула рукой.

— На фэст сегодня едем. Быстрей бы уже уроки закончились! — Маша мечтательно закатила глаза и по ее щекам разлился чуть заметный румянец. — Славик зайдет в два. Мой английский принц Джон. Представляете, хоть и только на время фэста, но у меня, в отличие от других девчонок, будет самый настоящий принц!

Мы одновременно рассмеялись. Моя подопечная смущенно спряталась за волной блестящих черных волос, совсем как раньше, когда не решалась даже взглянуть мне в лицо.

— А у вас как дела?

— Да мечусь вот, — я потряс кипой своих бумажек. — Надо всю отчетность причесать. А так хорошо. Юлия Витальевна тебя хвалила, кстати. За успехи в учебе и вообще, — я заговорщицки подмигнул ей. — Кстати, как одноклассники?

Маша пожала плечами.

— Ну… особо я с ними не сдружилась, но, знаете, если раньше мне было ужасно обидно от этого, то сейчас… Мне абсолютно наплевать, что они обо мне думают! Вы даже не представляете, какое это замечательное ощущение! Школа — это не вся жизнь. И у меня за полгода появилось столько друзей вне класса, сколько с самого детства не было!

Я опять улыбнулся. Ну, хотя бы так — не всегда стоит менять ситуацию, иногда достаточно просто изменить к ней подход. Сейчас Маша светилась от счастья, и если в этом есть хоть какая-то моя заслуга, я работал в этой школе не зря.

Она кивнула, мы обменялись еще парой реплик, и я уже собирался продолжить свой стремительный путь к кабинету директора, как моя подопечная вдруг воскликнула:

— Кирилл Петрович! Я же главное забыла!

— Что? — Я вернулся к ней и настороженно свел брови к переносице, заметив, что и без того бледное личико Маши омрачила тень острой тревоги.

— Помните, я говорила, что у меня была подруга в Интернете?

— Та, которая, кажется, куда-то исчезла, когда вы должны были встретиться?..

Ого, при достаточном напряжении моя память способна на чудеса!

— Да-да, — взгляд Карасевой за секунду стал удивительно жалостливым. — Которая в октябре пропала… Надя зовут. В общем, она уже нашлась. Оказалось, у нее беда. Такая… в общем, поверьте, мои дела — это полная фигня по сравнению с тем, что творится с ней почти полгода. Мне за нее страшно. А ведь она очень хорошая… совсем не такая, как мои одноклассники. Жаль, что учится не у нас — мы были бы в одном классе, наверное.

Я вздохнул, предполагая, что следующим предложением Маши окажется просьба помочь еще одному несчастному ребенку.

— Что с ней такое?

Она покачала головой, опустив взгляд.

— Не могу… это настолько… это ужасная тайна и не моя.

— Тогда как я могу помочь, Маша?

— Поговорите с ней, — девушка вдруг расправила плечи, выражение ее лица стало удивительно решительным, губы упрямо стиснулись. — Пожалуйста. Уж я-то знаю, что вы сможете ее спасти.

Я — спаситель?!

— Хорошо. Но ты все же должна описать мне, что у нее случилось. Иначе могу только навредить, — я пожал плечами. — Если у твоей подружки действительно серьезная проблема, ей нужен психотерапевт, а не я. Согласна?

Маша нахмурилась. Я почти видел, как в ней борются желание помочь и клятва неразглашения.

— Ладно. Через двадцать минут у меня в кабинете, если решишься.

Кажется, времени прошло даже меньше. Возвращаясь от Аллы Ивановны, я наткнулся на Машу, ходившую туда-сюда по затемненному «закутку» около моего кабинета. Она крепко сжала руки в замок, ее пальцы напряглись и побелели. Я не услышал ни слова, прежде чем сумел отцепиться от настырного восьмиклассника, просившего «отмазать» его от физкультуры, и захлопнул за нами дверь.

— Давай так: опиши мне ситуацию в двух словах.

— Это не просто. Хотя… Надя потеряла ребенка.

Ее голос был настолько тихим, что я с трудом поверил в то, что услышал. Мои брови мигом удивленно взлетели вверх.

— Надя что?.. Ей же…

— Ага, пятнадцать лет, как и мне, — вздохнула Маша. — Но она не говорит, почему.

О, Господи… эти деточки…

— Родители хоть в курсе?

Маша кивнула и расправила на коленях длинную кружевную юбку. Цвет ее побледневших щек практически сравнялся со снежно-белым, даже слегка голубоватым цветом блузки.

— Когда мы переписывались в аське, она мне казалась такой жизнерадостной, хотела со мной встретиться, но не получилось. А потом, после того, как она объявилась… В общем, я бы никогда не подумала, что это один и тот же человек. Мы и поговорить теперь толком не можем. А самое ужасное, что у нее… знаете… глаза как стеклянные. Может, так всегда было, но мне кажется, что нет. Мне так ее жаль. Вы поможете ей, Кирилл Петрович?