Фредерик Тристан - Загадка Ватикана

— То же самое мне сказал и нунций. К какой эпохе вы его относите?

— Похоже на XVI век, тогда как оригинал, отмеченный позорными тремя шестерками, должен был принадлежать к первым векам нашей эры. И все же — это одна из целей нашего визита — я хочу, чтобы документ прошел экспертизу. Не написан ли он на бумаге XVI века венецианской выделки и не подделан ли почерк под старину — возможно, совсем недавно?

— Это меня чрезвычайно удивило бы, — сказал немец тоном, в котором слышалось недоумение от подобной нелепой гипотезы. — Но коль вы желаете, я передам документ в нашу лабораторию. Она хорошо оборудована, как вам известно. С этим проблем не будет, но мне хотелось бы понять, каким образом, по-вашему, кто-то мог подменить оригинал, если только он вообще существовал, подделанным манускриптом. И для чего это сделано?

— Может быть, для того, чтобы изъять некоторые разоблачения или откровения из подлинника, — предположил отец Мореше.

— Достаточно было просто похитить его, — заметил отец Грюнвальд. — К чему эта замена, да еще с довольно непристойным текстом, если я правильно понял каноника Тортелли?

— Полагаю, — сказал Сальва, — что мы столкнулись с какой-то интригой, далекой от простой подмены манускрипта. Исчез профессор Стэндап. По Риму ходят самые невероятные слухи. Определенно следует ожидать некоего события, смысл и значительность которого нам неизвестны. Во всем этом прослеживаются скрытые от нас предзнаменования. И хотя суть их нам пока не ясна, они предупреждают нас о том, что затевается нечто действительно чрезвычайно серьезное.

— Э! — воскликнул доминиканец. — Не преувеличиваете ли вы? Возможно, это проделка какого-нибудь коллекционера. Он обнаружил «Жизнеописание» и спрятал в своих архивах. Но, считая, что поступает честно, заменил находку манускриптом, который вы переводите.

— Спасибо за прием, — сухо поблагодарил Сальва, Резко встав и продемонстрировав тем самым свое отношение к последней гипотезе.

Когда они покинули библиотеку, профессор дал волю своему раздражению. Злобно прикурив сигару, он пробурчал:

— Никакой логики! А святой отец путешествует по Африке…

Мореше нерешительно осведомился, какое отношение имеет евангелическое турне папы к «Жизнеописанию Сильвестра». Но они уже сели в такси на пьяццд делла Сита Леонина, доставившее их к дому № 9 по виа Помпео Магно, где находилось посольство Польши при Ватикане.

Графиня Кокошка заставила их ждать довольно долго, так что успела догореть до конца сигара. Среди позолоты и ангелочков под мрамор наши приятели чувствовали себя деревенщинами, забредшими в роскошный отель. Сальва кипел от нетерпения. Что до Мореше, то, хотя перемена обстановки его и забавляла, он уже начинал спрашивать себя, не окончится ли тайна «Жизнеописания» какой-нибудь драмой — если только она уже не произошла. И тем не менее он склонялся к мысли, что профессор Стэндап просто забыл предупредить свое окружение о внезапном отъезде, как это бывает, когда, к примеру, получаешь неожиданное сообщение о смерти близкого человека.

Наконец появился лощеный слуга в перчатках и коридорами с устоявшимся запахом плесени и винтовыми лестницами проводил их в личные апартаменты посла и его супруги, которая приняла их в барочном салоне, заставленном мебелью, неимоверным количеством ваз и разукрашенных статуэток. Сама она походила на мумию или певицу, разукрашенную для исполнения «Сумерек богов» в провинциальном концертном зале. Свою чрезмерную полноту графиня скрывала под наслоением пестрых тканей и варварских украшений, делавших ее еще дороднее. Ее увядшее лицо покрывал слой фиолетово-розовых румян, на фоне которых так ярко светились зеленые глаза, что, кроме них, ничего уже не было заметно.

— Очень рада познакомиться с вами, профессор. Его превосходительство мой муж и я следили за делом Добрински, и, как бы это сказать, с большой признательностью. Садитесь, пожалуйста.

— Мадам, — начал Сальва, — мой друг отец Мореше и я взяли на себя смелость напроситься на это свидание, чтобы поговорить с вами о редчайшем манускрипте «Жизнеописание Сильвестра», который со времени обнаружения не перестает озадачивать нас.

Мумия выпрямилась и резким тоном произнесла:

— Чем мог бы быть интересен этот манускрипт его превосходительству моему мужу и мне?

— Честно говоря, мадам, я еще не знаю. Но вышло так, что ваше посещение «Ла Стампа»…

Она встала с живостью, которую трудно было от нее ожидать, и уставила унизанный перстнями палец на Сальва: