Фредерик Тристан - Загадка Ватикана

— Ничего не поделаешь, придется отправиться в Саламин, — сказал Гермоген. — Куплю двух ослов; как-нибудь доберемся.

— Вот это да! — вскричал Басофон. — Нам что, все Дороги Кипра мерить?

— Предпочитаешь остаться здесь и погибнуть от чумы?

В тот же вечер они покинули Пафос, присоединившись к каравану, который, следуя побережьем, тянулся к западной оконечности острова. Народу шло много. Жители, напуганные призраком чумы, уходили из города. Было настоящее столпотворение.

В этом людском потоке особенно выделялся гигантского роста лысый мужчина с округлой бородкой, сидящий на высоком осле, который семенил рядом с осликом Басофона. Гигант заговорил с юношей.

— Слава непобедимому Солнцу!

Гермоген же держался несколько сзади, взяв в слушатели римского солдата, сидевшего на апатичной, почти издыхающей кляче.

— Разумеется, — ответил сын Сабинеллы. — Каждое утро солнце восходит на востоке.

— Вы наш сторонник? — поинтересовался гигант.

— Я последователь Иисуса из Назарета.

— А он почитает нашего бога Митру?

— Не думаю. Он сам есть Бог.

— Бог чего?

— О, вижу, вам непонятно. Существует только один Бог, хотя и в трех лицах.

— Нет, что вы! — воскликнул гигант. — Когда Аура отделился от Маздры, он дал жизнь Митре, но их не стало трое. Митра заменил собою двух остальных.

«Что за чушь он несет!» — подумал юноша. Ему ничего не было известно о борьбе религий в ту эпоху, когда единственная святая истина еще не пробила завесу мрака. А так как адепт Митры принялся горячо объяснять ему все преимущества своего божества, он вынужден был призвать на помощь Гермогена.

— Вот человек, который с удовольствием побеседует с вами, — схитрил Басофон.

Гигант опять стал поминать непобедимое Солнце, добавив, что кровь первоначального быка, как известно, раскалила дневное светило и если вдруг перестанут приносить ему кровавые жертвы, оно остынет и обречет Землю на гибель.

— Доказательство тому, — добавил он, — то, что солнце временами греет не очень жарко, но благодаря крови жертв оживает и продолжает свой победоносный путь.

— Вы говорите о солнцестояниях. Но позвольте заметить вам, что быки здесь абсолютно ни при чем.

— А кто же, по-вашему? — обиженно поинтересовался гигант.

— Душа мира. Именно она властвует над Вселенной. Я имею в виду принцип гармонии.

— О чем вы говорите? Борются две противоположные силы, и битва эта движет миром.

Дискуссия привлекла внимание римского воина. Понукая свою истощенную клячу, он приблизился к спорщикам.

— Эй вы! — громовым голосом вскричал он. — Не хватит ли вам болтать без умолку? Кто вернулся из могилы? Кто может рассказать, что происходит в потустороннем мире? Никто. Так что все религии — выдумка жрецов и философов, которые нашли способ держать народ в страхе, чтобы помыкать им.

Неожиданно объединившись, Гермоген и гигант дали отпор солдату.

— А откровения? А Божественные проявления? А сновидения?

Солдат так расхохотался, что лошадь его отпрянула и, споткнувшись, чуть не рухнула на обочину.

«Вот оно, состояние умов, — подумал Басофон, — тут надо наводить порядок. Разве не повезло мне, что я живым вознесся на Небо и своими глазами видел вещи, в которые остальные должны только верить, ибо не столкнутся с ними? Я живой свидетель, и с теми, кто мне не Поверит, поговорит мой посох!»

И он влез в спор, перебив спорящих, которые сразу замолчали.

— Мне, Басофону, сыну губернатора Марсиона, выпала честь побивать в Небесном Царстве и убедиться, что все ваши религии и философии яйца выеденного не стоят. Я видел Духа Святого и Матерь Божью. Мог бы встретиться с Мессией, но тот был занят. Что касается Бога Отца, то к нему могут приблизиться только архангелы, да и то повернувшись спиной, дабы не ослепнуть, и обмахивая себя крыльями, чтобы не сгореть от сильного жара, испускаемого Божественным огнем.

Гермоген опомнился первым.

— Что за басни ты нам рассказываешь? Ты в своем уме? Вмешался римлянин и страшно закричал:

— Это иудей! Хуже того: он фанатик из секты так называемого Кристуса! Встречал я таких в Афинах. Они кичатся тем, что якобы им одним известен путь к спасению. Они замышляют заговор против императора. Мне сказали, что они даже разбивают статуи богов и осмеивают наши древнейшие традиции.

Гигант состроил гримасу, выражающую крайнее отвращение, и бросил:

— Никто не может сравниться с непобедимым Солнцем. У иудеев с их вероисповеданием нет будущего перед лицом Великого Митры.