Наталья Земскова: Город на Стиксе

Фрониус еще раз оглядела делегацию и убедилась, что Ворохин, ио директора НПО «Искра», единственный человек, который хоть как-то мог заинтересовать ее женскую сущность, конечно, не летит. Ворохин, разумеется, как все, женат, но ему хотя бы интересно строить глазки, а так… ну не Кудрявцеву же их строить, который еле-еле достает ей до плеча!

… — Ой, здравствуйте, а я вас знаю.

Жанна обернулась и расцвела в условно-рефлекторной улыбке, которая не только демонстрировала неправдоподобно белые зубы, но, по мнению подруг, сбавляла ей лет пять или шесть. Голос принадлежал молодому, — просто ужасно молодому, лет двадцати пяти, — человеку, который, в отличие от всех, смотрел по сторонам не усталыми, а смеющимися глазами:

— Да, я вас знаю. Вы раньше вели «Экономический вестник» по вторникам. А потом он куда-то пропал.

— Урезали сетку вещания. Сейчас предлагают возобновить, в другом формате. Вы тоже летите в Ганновер?

— Я — тоже. Дмитрий Громов, новый пресс-секретарь администрации губернатора, — протянул он руку.

— А Дина Астрова?

— А Дина вышла замуж и месяц, как в декретном отпуске.

— Ой, правда? — изумилась Жанна.

Астрова была старше Жанны года на четыре, внешность имела самую обыкновенную, никогда не улыбалась и отчего-то не носила юбок, так что этой новости надлежало радоваться: мол, вот, есть же положительные примеры даже и с такими данными! Но порадоваться как-то не получилось. И еще Жанна только под дулом пистолета могла бы отнестись серьезно к мужчине в этой должности — пресс-секретарь. Сразу вспомнился случай — теперь его рассказывают в виде анекдота.

В прошлом году вышла замуж Эля Карелина, красивая девочка из отдела рекламы. Редактор, как отец родной обрадовавшийся, что хоть одна Агафья Тихоновна его ко-ролевства обрела покой и, наконец, обратила свой взор на работу, ее спрашивает:

— Кто ваш избранник, Эля?

— Он журналист, — щебечет та.

— Да, это минус… Квартира есть?

— М-м-м, нет.

— Машина?

— Нет.

— Ну, он не пьет хотя бы?

Кстати, Мытарский не пил. Вернее, пил, но только по-другому: был бабником. А это, по утверждению Лермонтова Михаила, одно и то же.

Раскрученная ЭКСПО оказалась гигантским городом разнокалиберных павильонов — чтобы их осмотреть хотя бы по разу, пришлось бы остаться здесь навечно. Два дня Жанна честно бродила по выставке, пытаясь набрать материал и развлечься, но на третий день мозг перестал воспринимать эти игрушки, и она мечтала только об одном — добраться до гостиницы и лечь. Но мечта оказалась несбыточной. Их делегацию пригласили на банкет по случаю дней России в Ганновере, и Жанна похвалила себя за то, что в последний момент все-таки сунула в сумку вечернее платье.

— Вы идете? — зачем-то спросил ее Громов, потому что шли все. Два дня они почти не виделись, так как он тенью следовал за вице-губернатором Тущенко, а Фрони-ус гуляла сама по себе. «А не ходи на холуйские должности», — злорадствовала она между делом, не желая развивать это знакомство и приближаться к чиновникам.

Платье было довольно смелым: черное декольте с открытой спиной, выделенным блестящим лифом и длин-ным-предлинным шлейфом. Жанна была уверена — не пригодится. Потому и взяла, чтобы не было мучительно больно, если вдруг разразится какой-нибудь бал. Разумеется, оно больше подошло бы для церемонии вручения Оскара, но и здесь, в центре ЭКСПО, рифмовалось со смокингами, которые все же преобладали над просто костюмами.

«Мир для мужчин», — вздохнула Жанна и выпрямила спину: кроме нее на сотню особей правящего класса здесь приходилось всего десять женщин — и ни одного вечернего платья.

Высокого брюнета, как две капли воды похожего на Ки-ану Ривза, она заметила сразу и все пыталась угадать: русский или немец? «Ривз» стоял в группе мужчин в противоположном конце зала и, улыбаясь, что-то говорил. «По внешности не немец, это точно. Но русский так не может улыбаться.» На минуту она отвела взгляд на шумную группу австрийцев, а когда вернула его назад, то «Ривза» на прежнем месте не обнаружила. Официант ей предложил шампанское — она поблагодарила и стала медленно скользить по залу. Боковым зрением Жанна видела, что за ней двигался Громов, и она делала все, чтобы избавиться от неожиданного хвоста. Это было нетрудно: обширный зал позволял быстро перемещаться, и, если бы не шлейф, который диктовал совсем иную пластику, она бы убежала.

— Жанна, у Тимофей Игнатьича к вам просьба, — настиг ее Дмитрий.