Сергей Владимиров - Бог жесток

Шаг к сближению был неожиданный и рискованный. Вроде и не мужеубийца находилась рядом со мной, а маленькая несчастная девочка. Она может прильнуть ко мне точно кошка, тихонько поплакать, но Светлана остается верна себе — независимая, неуступчивая, гордая красавица, продолжающая ненавидеть даже мертвеца.

— Последними его словами было, что он тебя любит и просит не судить строго, — сам не знаю почему, сказал я.

— Как трогательно, я сейчас разрыдаюсь, — саркастически отозвалась Госпожа, отстраняясь от меня. — Чего-чего, а уж любви ему было не занимать. Ты представить себе не можешь, как я натерпелась из-за этого прекрасного чувства. Хочешь расскажу?

— Не будем терять время. На иглу подсадил тебя муж?

— Какой догадливый! Олежка рассчитал неплохо. Если не раба любви, то хотя бы раба этой белой гадости, которую подкидывает он. Зато я всегда рядом. Прекрасное излечение от супружеской неверности, уродливый суррогат благодарности и любви. Главное, что все довольны или хотя бы делают вид безмерного счастья.

Светлана горько усмехнулась.

— Бо́льшую дрянь, чем я, найти сложно, — вскоре произнесла она. — Но как в таком случае ты назовешь его? Псих, шизофреник, садист? Живя с ним под одной крышей, я постоянно боялась, что он убьет меня и тут же покончит с собой. Несчастный рогатый муженек несколько раз предлагал совместное самоубийство. Однажды открыл газ, но подоспела охрана. Наверное, я что-то недопонимаю, сыщик, скажи, все это — любовь?

— Я не берусь судить твоего мужа, — ответил я. — Но вот Лена Стрелкова его жалела.

— Одуванчик? — Я заметил, что в глазах Светланы блеснули слезы. — Может, она действительно права, и любой, пусть даже самый мерзкий и ничтожный человек заслуживает жалости и прощения? Я всегда прислушивалась к тому, что говорила Одуванчик. И Олежек если к кому-то и относился по-человечески, то только к ней.

— Что связывало их сейчас помимо старой дружбы? — спросил я.

— Я могу только догадываться, — отвечала женщина. — Олежек не верил ни в Бога, ни в черта, а грехов и грязи на нем было выше головы. Тебе может показаться странным, но он мучился. Отсюда и мысли о самоубийстве, и его алкоголизм. Особенно в последнее время. Верующие чешут в церковь замаливать грехи и исповедоваться, авось тогда хоть немного отмоешься. А Олежек ехал к Одуванчику. Использовал ее как сточную яму. Ну, приплачивал ей за тайну исповеди. Я, правда, не думаю, что Одуванчик пользовалась этими деньгами, правильной была и чистой, иначе б и квартиру приличную купила, и машину, и разоделась бы в норки там всякие…

— Следовательно, она могла быть в курсе всех планов твоего мужа? — догадался я.

— Могла, — подтвердила Светлана. — Но не думай, что ее убил Олежек за какие-то выболтанные тайны. Он бы ради нее… Если в нем и было что-то хорошее, то лишь благодаря Одуванчику.

Я и не думал, что Олег Пастушков убил Лену Стрелкову, не давало мне покоя другое.

— А если твой муж рассказал ей что-то об Алине Жемчужной? — решился я.

Обернулся, посмотрел на Сандлера. Адвокат был собран и напряжен. Перевел взгляд на Светлану Пастушкову. Она не могла так хорошо владеть собой: на смуглой шейке забилась жилка, изящные руки нервно заскользили по черному атласу кимоно.

— Мне ничего об этом не известно, — поспешно ответила Госпожа.

— Допустим. — Я придвинулся поближе, обнял Светлану за плечи. — Тогда что тебе известно о самой Алине? И не говори — ничего. Я все равно не поверю. Ты сама называла ее мошенницей и авантюристкой, а на то должны быть основания. Веские, пусть и лишенные доказательств. Подумай, что ждет тебя впереди — суд и тюрьма, где условия содержания совсем не такие. Зато Алина будет прекрасно распоряжаться вашими деньгами, а после смерти твоего дядюшки ей вообще перейдет вся империя. Это, по-твоему, справедливо?

— Убери лапы! — закричала Светлана, яростно сверкнув глазами. — Такого не будет! И если ты сможешь отправить эту сучку в грязь, откуда она и вылезла, то я не пожалею никаких денег. Это Олежка подсунул своему отцу дешевку, чтобы потом шантажировать и прибрать к рукам весь бизнес. Я догадывалась, но молчала, потому что хотела отомстить.

— Кому?

— Ненаглядному дядюшке, брату моего отца. Они только сначала были не разлей вода, всегда вместе, всегда на пару, а когда появились настоящие деньги, очень-очень большие деньги, то никак не могли их поделить. Готовы были загрызть друг друга из-за этих вонючих зеленых бумажек. В дядюшку стреляли, но киллер промахнулся. Кто же его заказал, как не мой родной папочка? А потом дядюшка предпринял ответный удар, наверняка разработав план вместе с Олежкой. Автомобильная катастрофа — и никаких подозреваемых. Мою мать тоже не пощадили. Теперь империя на двоих, ну и я — сбоку припеку. Зато Олежке и этого показалось мало. Мочить родного отца он как бы пожалел, а вот окунуть в дерьмо — пожалуйста. Олежке — лишние доходы и еще большая власть, мне — бесплатное представление, как одна гадина пожирает другую. А Алина — всего лишь красивая шлюха, которую Олежек использовал в своих целях.