Анатолий Степанов - Парад теней

- Григорий Александрович! Это вас-то не узнать!

- "На миг умерьте ваше изумленье", - процитировал Абрамов и, кивком указав на стоявших уже у "опеля" Ларцева и Кузьминского, спросил: - А вот их узнаешь?

- Никак нет, - бодро доложил Павлуха.

- Ну и дурак, - удовлетворенно сказал Гриша. - А перед тобой великий футболист Ларцев и знаменитый писатель Кузьминский. У знаменитости все должно быть знаменито: и лицо, и одежда, и друзья.

- Господи, да как же, как же! - умилился швейцар. - Милости просим!

- Джон с шофером при машине, а ты, Вавик, с нами. Потом будете сменяться, - отдал приказ своей свите Борис Евсеевич и пригласил дорогих гостей: - Константин, Виктор, в пещеру, в пещеру!

Они прошли через игорный зал в ресторан. Вавик, не вынимая руки из правого кармана, замыкал шествие. В игорном зале четверо заядлых игроков торчали у рулеточного колеса, трое - у расчерченного белыми линиями зеленого стола для девятки, да один задумчивый посетитель маячил за стойкой бара. В ресторане было занято лишь два стола. Пустынно и оттого прохладно еще было в залах.

Устроились в полукабине на шесть персон. Вавик знал свое место и в полукабину не полез, а уселся за пустой столик поблизости. Подошел метрдотель; изображая бурную радость, раскрыл объятия и, продемонстрировав в улыбке работу хорошего дантиста, интимно справился:

- Итак?

- Все мое, - сказал Борис Евсеевич. - На четверых.

- А может, мы и не захотим твое? - задрался Кузьминский.

- Захотите, Витя, потому что лучше моего здесь ничего нет.

Метр удалился отдавать распоряжения. Нетерпеливый Кузьминский рвался в бой:

- А когда туда, Боренька?

- Выпьем, поедим, а потом и туда. Не суетись, Витя, еще рано, успокоил его Борис Евсеевич и спросил у Константина: - Когда сегодня ваши начинают?

- Суббота. В пять, в семнадцать ноль-ноль.

- Ну вот, - удовлетворенно кивнул Марин. - У нас в запасе час пятнадцать. Как раз успеем.

Конечно, они успели. Без пятнадцати пять Борис Евсеевич, расплачиваясь, дал команду стоявшему в отдалении (деньги принимал официант) метру:

- Маркела позови.

И появился Маркел. Вообще-то не Маркел, а Марк, но могущественному Борису Евсеевичу нравилось называть его Маркелом.

- Как идут дела, Маркел?

- Тьфу, тьфу, не сглазить, вроде все в порядке.

- Тогда веди нас, Сусанин.

Двухметровый, астеничный, тонкий, как хлыст, Марк-Маркел с маленькой головой, расчерченной по черным волосам безупречным пробором, с высоты смотрел полуприкрытыми глазами на лысину Бориса Евсеевича. Без эмоций. На миг опустил тяжелые веки до конца, а затем одарил всех лучезарным взглядом.

- Целиком полагаюсь на скромность и сдержанность ваших гостей, Борис Евсеевич.

- Полагайся в первую очередь на меня, Маркел, - посоветовал Борис Евсеевич и обратился к своим гостям, скромность и сдержанность которых гарантировал: - Оне беспокоятся, не звонари ли вы или сексоты.

- Зачем вы так? - мягко укорил его Марк.

- Ах, значит, не так? Значит, все в порядке? - поерничал Марин. Тогда веди.

Шли гуськом. Впереди - Марк, а за ним по очереди Борис Евсеевич, Константин, Кузьминский, Абрамов. Замыкающим был Джон, сменивший Вавика, который дожевывал на ходу остатки наспех проглоченного обеда. Вошли в малозаметную дверь в игровом зале, поднялись по весьма замызганной лестнице два пролета наверх, и - снова дверь, которая распахнулась, когда к ней приблизилась процессия.

Все было "как у больших". Солидная букмекерская контора в дальнем зарубежье. Демонстрационная электрон ная доска во всю дальнюю стену громадной комнаты без окон, на которой фиксированные букмекерские ставки на исход, результат, комбинации нескольких игр футбольных чемпионатов России, Италии, Испании. Над доской - бегущая строка с новостями ИТАР-ТАСС с футбольных полей, у боковой стены - четыре телевизора в ожидании трансляции футбольных матчей из четырех стран, касса с двумя окошками красного дерева, отлакированная, похожая на горку для посуды в богатом доме, стойка миниатюрного бара и кресла у низких столиков, разбросанные в артистично организованном беспорядке.

- Здесь курить можно? - полушепотом спросил Константин у Бориса Евсеевича, хотя на столике, за которым устроилась вся честная компания, стояла пепельница.

- Курите, курите! - поспешно разрешил Борис Евсеевич. - Посмотрите, все курят!

Действительно, курили если не все, то большинство. А всех-то собралось здесь человек двадцать пять-тридцать, исключительно мужеского пола. Надо полагать, курящее большинство уже сделало ставки, потому как, куря, сидело за столиками и баловалось напитками из высоких стаканов. Некурящее меньшинство в количестве семи человек чинно стояло у окошек кассы.