Анатолий Степанов - Парад теней

- С кем ты контактировал напрямую по эстрадным и футбольным делам? деловито задал он первый вопрос.

- Я не контактировал... - Варицкий испугался этого конспиративно-криминального слова. - Я был посредником при финансировании ряда проектов в шоу-бизнесе, и все.

- Ты - посредник. А кто финансировал?

- "Департ-Домус банк".

- Это учреждение и здание. А кто конкретно, персонально?

- Моя жена, Галина Васильевна Прахова. Она - одна из основных владелиц акций этого банка.

- Так все-таки кто же: Прахова или банк?

- Скорее всего, банк через Прахову. - До того поплыл от страха и водки Варицкий, что свою жену назвал строго по фамилии.

- Один конец, - понял Сырцов. - А другой?

- Не понял? - поспешно попросил разъяснений Варицкий.

- Банк финансировал. Кого он финансировал?

- Как кого? - удивился Варицкий. - Я же сказал: шоу-проекты.

- Совсем одурел наш пресс-атташе, - вступил, наконец, в беседу Кузьминский. - Тебя спрашивают, какому человечку понадобились бабки для осуществления шоу-проектов. Фамилия, имя, отчество. Партийность, семейное положение, бывал ли за границей.

- Это зачем? - испугался Варицкий.

- Для красоты слога, - признался Кузьминский. - Кто он, Тоша?

- Радаев Олег Русланович, - поспешно сообщил Варицкий.

- Почему Радаев сам - напрямую - не связался с президентом банка? спросил Сырцов.

- Не знаю, честно не знаю. Вышел на меня, а через меня- на Прахову.

- Сложновато, - сказал Сырцов. - Но с тобой-то контакты поддерживал постоянно?

- Регулярно, - уточнил Варицкий.

- Потом Радаев почил в бозе, - напомнил Сырцов. - И дальше что?

- А дальше ничего, - заверил Варицкий.

- Уточняю вопрос: кто после смерти Радаева вел от имени менеджеров и продюсеров дела с банком через тебя?

- Да времени-то прошло всего ничего, - быстро нашел выход из щекотливого положения Варицкий.

- Вполне достаточно, чтобы восстановить связи. Кто тебя взял за пищак, глиста увертливая?

- Вы, - убежденно ответил пресс-атташе.

- А кроме меня?

Не назвать страшно, а назвать еще страшнее. Но не отвечать уж совсем нельзя.

- Вас-то одного вполне достаточно.

Они сидели в левом завороте зала, в котором окно выдачи не функционировало. Тащиться с подносом сюда посетителям было лень, и здесь было пустынно. Только в углу дружно "отдыхала" за напитками компания ко всему привыкших палаточников.

Сырцов, не поднимаясь, просто потянулся и хлобыстнул тыльной стороной ладони по мордасам сына министра и мужа миллионерши, которого от нешуточного удара кинуло на пластмассовую спинку хлипкого полукреслица. Не ожидавший такого негодяйства Варицкий перестал дышать и будто погрузился в морскую пучину. Сырцов с Кузьминским терпеливо ждали, когда он вынырнет. Вынырнул наконец-то. Выдохнул из широкой груди использованный воздух, без паузы набрал свежую порцию, выдохнул ее и только после этого тонким петушиным голоском возмутился:

- Да как вы смеете?!

И снова схлопотал по роже. Без объяснений, за что и почему, без комментариев. В первый раз было ошеломительно, ну а во второй - больно. Из потревоженного носа, из левой ноздри осторожно потекло теплое. Варицкий пальцем провел у себя под носом. На пальце была кровь. От жалости к себе он готов был заплакать, но плакать ему не дали. Сырцов вытер носовым платком натруженную руку и, засунув ее в карман брюк, вольно вытянул под столом ноги и пообещал:

- Добью до инвалидности третьей группы.

- Этот - добьет, - подтвердил Кузьминский.

- Что вам от меня надо? - жалобно просил Варицкий.

- Опять двадцать пять! - огорчился Кузьминский, и Сырцов заговорил быстро и монотонно, в ритме и тональности рэпа:

- Имечко, имечко, можно и фамилию. Быстренько, Тоша, быстренько, голубок, быстренько, тварь ползучая, быстренько, гнида паскудная. Хозяин кто, нынешний твой хозяин?

Слова эти были страшнее побоев. Пропадать так пропадать. Только не сейчас.

- Роберт. Роберт Феоктистов.

- Летчик, - не удивился, а, скорее, удовлетворился Сырцов.

- А ты, дурочка, боялась, - ободрил сына министра Кузьминский. - Ну а теперь надевай штанишки.

* * *

Поломал-таки свое неукоснительно исполняемое дневное расписание Марин. Даша с Анной были так очаровательны! Они попели ему своими драгоценными голосами, и столь великодушный, бескорыстный с их стороны жест не мог остаться без столь же великодушного и бескорыстного ответа. Растроганный Борис Евсеевич рассыпался в словах и комплиментах, заверяя прелестницу, что век бы так сидел.