Анатолий Степанов - Парад теней

- Чего надо?

- Не чего, а кого. Бориса Гуткина.

- Зачем?

- Не твоего ума дело, - взвился Константин. - Иди и доложи.

Охранник, гипнотизируя, секунд пять смотрел на Константина. Ларцев поторопил его:

- Действуй, действуй, Бен.

- Я - не Бен, я - Сема! - горестно и миролюбиво заговорил вдруг охранник, встал со стула, истово перекрестился. - Нету больше Бена, нету! И, наконец, узнал назойливого посетителя. - Так это вы были с тем мужиком, который с нами у жучков сцепился?

Константин в знак примирения похлопал чувствительного Сему по бицепсу и напомнил:

- Иди и доложи.

Обе руки бывшего футбольного администратора, а ныне продюсера были на растяжке. Борис Гуткин находился в позе человека, делающего одно из упражнений утренней зарядки - в положении лежа дотянуться ладонями до пальцев ног. Не дотянулся - замер на полпути.

- Со счастливым спасением тебя, Боб, - поздравил Ларцев. - Вызвонил меня на предмет?

- Охохохо, - пожаловался Гуткин. - Здравствуй, Лара. Присаживайся. Выпить хочешь?

- С чего бы это? - удивился Константин.

- Ни с чего, а за что. За мое счастливое спасение.

- Рано, - твердо сказал Константин, устраиваясь в кресле.

- Что - рано? - испуганно спросил Гуткин. - Считаешь, меня еще доставать будут?

- Рано сейчас. Двенадцать часов. А я раньше пяти не принимаю.

- Так бы и говорил! - разозлился Гуткин. - А то пугаешь, пугаешь!

- Зачем позвал?

- Есть, есть Бог! - в который раз восторженно осознал божье присутствие Гуткин. Счастьем для него было, повторяя и повторяя, рассказывать, как Бог его спас. - Ты представляешь, когда мы подняли и понесли гроб, я вдруг почувствовал, что у меня расшнуровался левый ботинок. И не отойдешь - неудобно ведь, не качнешься - гроб на плече, так и тащился до могилы, боясь наступить на шнурок. Умучился- страсть. Как только гроб поставили, я сразу - за спину Бена и нагнулся, чтобы незаметно шнурки завязать. Тут и рвануло. Сто килограммов Бена мне на спину, и я руками в землю. Я треск своих ломающихся костей слышал, Лара. Меня поначалу за покойника приняли, когда "скорая помощь" трупы разбирать стала. Я весь в кровище, кости наружу, сверху вдрызг изуродованный мертвый Бен... Потом я заорал. От боли, от страха, от счастья, что живой, - не знаю.

- Повезло, - согласился с ним Константин.

- Кто мне шнурки развязал, Лара?

- Бог, что ли? В таком разе он скоро тебе башмаки чистить будет!

- Не кощунствуй, - строго предупредил Гуткин.

- Когда о деле говорить начнешь?

- Сейчас, сейчас, - пообещал Гуткин, прикрыл глаза, помолчал и, непроизвольно раздувая ноздри своего большого носа, в ненависти почти заорал: - Нельзя, нельзя допустить, чтобы эти суки остались безнаказанными!

- Кто эти суки, Боб? - быстро спросил Константин.

- Не знаю.

- Но догадываешься. Что у тебя есть?

- Спокойнее, Лара. - Гуткин был уже сосредоточен и деловит. - Я знаю, что ты принимаешь участие в расследовании, которое по поручению Анны ведет Сырцов. Я знаю, кто такой Сырцов, и знаю, кто еще за ним стоит. Я полностью доверяю этим людям и хочу, чтобы они довели это расследование до конца. Взвизгнул вдруг: - До точки!

- Хочешь, так сказать, стимулировать расследование своими бабками?

- Это само собой. А главное, я хочу посчитаться за смерть ребят и Бена.

- Бен был твоим телохранителем?

- И другом, - добавил Гуткин.

- Вроде Семы, который у дверей, - усмехнулся Константин: - Тело хранитель. Он охранил твое тело, Боб. Насколько мне известно, первый случай выполнения прямых своих обязанностей.

- Не говори так, Лара.

- А как мне говорить, если ты все время в сторону?

- Это ты все время в сторону. Кто речь о телохранителях завел?! уличил его Гуткин и, удовлетворившись, приступил к деловой части: - Ты спрашиваешь, что мне известно об этих скотах, и я опять повторяю: ничего. Но у меня есть ниточка к ним.

- Давай ниточку, - согласился и на такую малость Константин.

- Дам, - пообещал Гуткин. - Но заранее предупреждаю: все, что я тебе сейчас скажу, не может служить официальными моими показаниями и в любой момент я могу отказаться от них.

- Видно, сильно ты нагрешил, Боб.

- Слушать меня будешь? - взъярился Гуткин.

- Ну нагрешил и нагрешил. Чего орать-то?

- Когда возродился подпольный футбольный тотализатор, - элегически продолжил Гуткин, - я, честно признаюсь, решил использовать свое знание футбольного мира и многолетние тесные связи в нем для того, чтобы крупно заработать и одновременно прищемить хвост темным владельцам тотошки. Во залудил! - сам восхитился своим красноречием Гуткин.