Андрей Бондаренко - Ремарк и миражи

— Четырнадцать часов сорок пять минут.

— Убили, называется, время…. Кстати, любовь моя хрустальная. По идее, мы с тобой сейчас должны скорбеть и печалиться, мол, умер близкий родственник. Всё это так. Действительно, умер. Действительно, близкий. То есть, убит…. Только, давай, сперва поймаем подлого убийцу, а уже после этого и запечалимся. Так для дела, как показывает практика, будет гораздо лучше и продуктивней. Поэтому ведём себя — будто бы занимаемся обычным расследованием. То есть, расследуем убийство совершенно постороннего для нас человека. Иначе, поверь, никакого толка и прока не будет…. Договорились?

— Тебе, Робби, видней…

Выбросив смятую газету в тёмно-серую бетонную урну, они покинули гостеприимную тёмно-синюю скамью, и, крепко сцепившись ладонями-пальцами, неторопливо зашагали по улочкам и переулкам Буэнос-Айреса. Просто так шагали, не соблюдая какого-либо генерального направления, и без каких-либо конкретных целей.

— Мы же останемся здесь на всё ранее-запланированное время? — спросила Инни. — То есть, на две с половиной недели?

— А что? — тут же нахмурился Роберт. — У тебя есть какие-то другие предложения?

— Милый, ты меня совсем не так понял. Я же просто уточняюсь — с конкретной диспозицией. Ладно, сформулирую свой вопрос по-другому…. Мы же в ближайшие восемнадцать суток (как минимум), будем заниматься расследованием убийства твоего дедушки?

— Будем…. А что?

— А то, что в этом случае нам надо срочно подумать над сменой своих внешних обликов. Понимаешь?

— Ничего не понимаю. Зачем — менять облики?

— Как же иначе? — удивилась (почти искренне), Инэс. — В процессе следственных действий нам, безусловно, придётся встречаться и разговаривать с целой кучей здешнего народа. А общеизвестно, что люди гораздо охотней и раскованней общаются со «своими». То есть, с такими же, как и они сами…. На кого, родное сердечко, мы сейчас похожи?

— На кого?

— Конечно же, на классических австралийских туристов. А должны — по идее и для пользы общего дела — смотреться самыми обыкновенными и неприметными «портеньо». Ну, так — сами себя — называют коренные жители Буэнос-Айреса…. Опять не въезжаешь в тему? Это же, «маньячный» инспектор, так элементарно. Одеваются аргентинцы и аргентинки совсем не так, как австралийцы и австралийки. Модные тенденции в этих странах, чтобы ты знал, разные. Гардеробы нам, просто-напросто, надо слегка обновить. Понимаешь? Гар-де-ро-бы…. А вон, как раз, и милая улочка, на которой расположена целая россыпь различных «шмоточных» магазинчиков и бутиков…. Пошли, взглянем?

— Ты это серьёзно? — недоверчиво склонил голову на бок Роберт. — Ну, про маскировку под здешних «портеньо»? Или же просто нашла достойный повод — разжиться модными южноамериканскими обновками?

— Очень надо, — обиженно надулась Инни. — За кого ты меня принимаешь, жлоб белобрысый? Ладно, пройдём мимо. Пройдём. Бог с ним. Не очень-то, кстати, и хотелось…

— Да сворачиваем, конечно, сворачиваем. Я же пошутил. Истратим на местные шмотки — без всяких вопросов — часть нашего семейного бюджета. Да и с необходимостью смены обликов, родная, ты полностью и однозначно права. Будем, действительно, притворяться «своими»…. А исходя из чего, мы будем обновлять наши гардеробы?

— Исходя из увиденного на этих славных и симпатичных улочках. У меня, слава Богу, отличная зрительная память…

На долю Роберта досталось: чёрные зауженные джинсы, пара чёрных же балахонистых рубах, бежевые бархатистые и ужасно-остроносые туфли, пижонский курортный костюм тёмно-салатного цвета, пару белоснежных рубах (одна со «стоячим» воротничком, вторая, и вовсе, без воротничка), несколько ярких шейных платков, а также две мягкие шляпы со средними по размеру полями — угольно-чёрная и тёмно-салатная.

— Можно — по очереди — «разыгрывать» сразу два типично-аргентинских образа, — многозначительно и довольно улыбаясь, вещала Инэс. — Первый, это такой упёртый политически-озабоченный фанат с ярко-выраженной «правой» направленностью. Второй, это самовлюблённый столичный мачо-сердцеед, только стильной тросточки не хватает…

Себе же она приобрела: коротенькое пёстрое платья без рукавов, длинный летний жакет, тёмно-синюю юбку до колен, белоснежную блузку, украшенную пышными кружевами, и две элегантные дамские шляпки.

— И что нам теперь делать? — запечалился Роберт. — Тащить всё это с собой в «Милонгу»?

— Ничего и никуда тащить не надо, — заверила супруга. — Сами всё завтра привезут. Никуда не денутся. Сейчас я обо всём договорюсь. Например, вон с тем представительным менеджером…