Дмитрий Стрешнев - Чертовка

Хотя - что, собственно, Саддам? Что все так уперлись в Саддама? Просто один из не самих умных навуходоносоров. А если разобраться, историю всё равно делают тираны и преступники, все остальные только пытаются ее подправить...

--Скажи, ты из посольства?

Замурцев отвлекся от своих саркастических рассуждений.

--Нет. Я так... по торговле.

Он подумал и добавил:

--Но номер на машине дипломатический, с красной полосой - видел? У нас, советских, здесь у всех такие.

-Да-да, вы здесь особая нация. Может быть, у тебя есть карта этих мест?

--Есть, но не очень хорошая. Для туристов.

Замурцев полез в бардачок и достал всё ту же - наследственную карту, стесняясь ее изношенности. Увидев ободранный лист, раскрашенный в веселенькие туристские цвета, Эндрю заметно погрустнел.

--А другой нет?

"Свою терять не надо было",-подумал Замурцев.

--Другой нет, извини. Тогда американец задал неизбежный вопрос:

--Пожалуйста покажи, где мы сейчас находимся.

--Приблизительно, ладно? -сказал Андрей, имея в виду, что сам не знает толком, куда за ночь они успели заехать.

--Хорошо, приблизительно, -согласился Эндрю Манн, имея в виду, что от такой замечательной карты нельзя требовать большой точности.

--Значит, так, -забормотал Андрей,- Румейлан проехали, получается: мы где-то отсюда... и досюда, -показал он.

--Но тут километров сорок, -неуверенно произнес американец.

--Ну да, верно, глаз-алмаз (последнее, разумеется, по-русски).

Летчик смотрел на его радостные кивки, словно на ужимки душевнобольного.

--А точнее ты не знаешь?

--Да мы... (как будет по-английски "заблудились"?) потеряли ночью дорогу, понимаешь?

--И что, полсотни километров так и ехали без дороги?

Какой занудный американец! Может, он вообще туповат, другой между прочим, сразу бы заметил, что у "Вольво" на номере знакомыми буквами написано: SYR , Сирия то есть, парень, понятно? А он: "Which country..."!

--Ну ладно, -сказал Эндрю, смягчась от нехорошего андреева молчания.А вот эта Аль... Малькия далеко?

--Не знаю.

-Well. {Ладно. (англ.)} А когда мы поедем?

Это кое о чем напомнило Замурцеву, и он вместо ответа сказал:

--Ты извини, я лампочку выключу, а то аккумулятор сядет. Он выключил свет в салоне, потом сообразил, что так и не ответил на американский вопрос, в очередной раз с огорчением вспомнил, что приключилось с его оливковой "ласточкой", и, ударив ладонью по рулю, сказал исключительно по-русски:

-Ку-ку машиночка, не фунциклирует.

Жаль, нет Петруни, тот бы этому парню всё быстро растолковал.

Американец на всякий случай повторил:

-Ку-ку... Так почему бы на ку-ку не поехать? Он улыбнулся отвратительно безукоризненной улыбкой.

--Уф! Тяжело с тобой, какой ты быстрый!.. (дальше по-английски) Сломалась наша машина. Мы сюда, между прочим, на это caмое место не приехали, а, можно сказать, прикатились... Антенну, кстати, по дороге сломали... Так что, извини, не слышали, как по радио объявили, что ты пожаловал к нам в гости.

Тезка-Эндрю на шутку не отреагировал.

--Слушай, а ты в машинах разбираешься?

--Так, более-менее, -уклончиво сказал летчик.

--Значит, вроде меня, -огорчился Замурцев.- Все дела на месте, а стартер не крутит и мотор не заводится. Что это может быть?

--Может быть...-Эндрю Манн выдал по-английски нечто совершенно непонятное.

--И ты можешь это починить?

Американец добросовестно подумал.

--В этих условиях боюсь, что не могу, -впервые с его лица на несколько мгновений сошла витринная жизнерадостность.

--Послушай, -сказал он наконец.- Я сейчас приду, О'кей?

--Пожалуйста. Иди, если надо.

--Я сейчас отойду, может быть меня не будет минут двадцать. Ты не волнуйся и не ищи меня. О'кей?

--Ясно. Я-то было подумал: может, у тебя...

--Нет, не это, -Эндрю починился и снова стал прежним голливудским парнем.- Это пусть будет у наших врагов. Верно?

Замурцев смотрел, как он долго топает по сирийской степи, медленно исчезая в утреннем молоке.

Потом его глаза переехали на Джарус. Как-то он о ней совсем забыл. Американец, упавший с неба, - это, конечно, необычно, это отвлекает.

--Знаешь, кто это? (езидка послушно смотрела на Андрея и молча слушала, к чему он уже привык) Летчик. Вон там летел, наверху. Американец. Ты понимаешь, кто такой: американец?

Глазами она показала: да.

Больше он не знал, что сказать. Вчера столько всего было просто необходимо сообщить этим нечесанным волосам непонятного цвета, а сегодня уже ничего не осталось. Странно.

Вместе с тем как женщина, она нравилась ему в это утро даже больше.