Фёдор Раззаков - Убить футболиста

— Почему отморозкам? — удивился Дробыш.

— Потому что убрать старейшего и влиятельнейшего вора в законе, да еще попутно замахнуться на такую серьезную группировку, как казанская, могут себе позволить либо очень крутые братки, либо отморозки. Я грешу на последних — им ведь глубоко плевать не только на официальные законы, но и на уголовные.

Громов замолчал, ожидая реакции на свои слова со стороны шефа. Однако тот молчал, видимо, тщательно осмысливая только что услышанное. Наконец он докурил свою сигарету, вдавил ее в пепельницу и только тогда произнес:

— Твои выводы, Громов, выглядят вполне обоснованно. Однако полностью сбрасывать со счетов версию Дробыша, я думаю, не стоит. Поэтому ты, Алексей, продолжай работу в том же направлении. Мудрец был вором правильным, откровенно в коммерцию не лез, однако активно «крышевал». Вот и пробей его связи по этой линии. Ну а ты, Кирилл, ищи своего спортсмена. Кстати, каким образом ты собираешься на него выйти?

— В адресном столе данных о нем практически нет — год назад он потерял квартиру и с тех пор бомжует. В Центре реабилитации на улице Искры, где хранятся личные дела бомжей со всех концов России, сведения о нем тоже скупые. Паспорт Кадилин потерял и теперь кочует со справкой «формы номер 9» — типичный документ, который имеют на руках почти все бомжи. Если учитывать, что в Москве на данный момент их порядка пятидесяти тысяч, то найти Калинина среди них задача не из легких.

— Надо хорошенько просеять приемники-распределители, — подал реплику Дробыш.

— Мысль дельная, — согласился с другом Громов. — Мне тут списочек составили по этому поводу. Из него следует, что в столице сегодня действует одиннадцать учреждений социальной помощи: пять домов ночного пребывания, две социальные гостиницы, центр социальной адаптации и три специальных отделения в домах-интернатах. Общее число мест в этих учреждениях — 1505. Однако есть одно «но»: интересующий нас субъект предпочитает в этих заведениях не тусоваться — без паспорта в те же ночлежки не пускают.

— Надо дать на него ориентировку по городу. Раздобыть его фотографию, я надеюсь, не проблема? Он ведь какая-то знаменитость — хоккеист, кажется? — вспомнил Петрович то, что Громов докладывал ему по горячим следам сразу после убийства.

— Футболист. А знаменитость он бывшая, и его фотографий в киосках уже давно не продают. Паспортный стол тоже отпадает — в его личном деле фотография отсутствует. Говорят, отклеилась.

— Ну а в клубе, где он играл?

— В «Спартаке» тоже какая-то лажа. Кадилин ушел оттуда в восемьдесят восьмом и с тех пор больше в клубе не объявлялся. Ты, Петрович, не поверишь, но и там мне сказали, что его портретов не осталось.

— Почему же не поверю? — с усмешкой в голосе произнес шеф. — Тут недавно я с одним журналистом встречался, который пишет историю МУРа, ходил с ним в наши архивы. Так вот там выяснилось, что фотографии многих наших прославленных сыщиков либо отсутствуют, либо сохранились в плохом состоянии. Это наша общая беда — не умеем мы хранить свою историю. Вот и с футболистом твоим та же история: когда играл — был нужен, а перестал — забыли. Как же ты его найдешь?

— В «Спартаке» посоветовали поговорить с бывшим врачом команды Павлом Семеновичем Белоноговым. Сказали, что в свое время он был в очень хороших отношениях с Кадилиным, да и сейчас вроде бы тоже. Дали его координаты. Я звонил ему домой, он назначил мне встречу на пять часов. Сейчас, — Громов взглянул на свои часы, — двадцать минут пятого. С вашего разрешения я отправлюсь туда немедленно…

От здания ГУВД на Петровке до Люсиновской улицы, где проживал бывший спартаковский эскулап, на громовской «восьмерке», в народе именуемой «зубило», было полчаса езды. Однако в районе станции метро «Серпуховская» Громов попал в пробку и потерял из-за этого добрых пятнадцать минут. Проклиная все на свете и устав сигналить впереди стоящим автомобилям, Громов целиком отдался на волю провидения и вновь ушел в свои мысли. А думал он все о том же: кто мог поднять руку на такого влиятельнейшего вора в законе, каким являлся покойный Иван Андреевич Леонов, известный в преступной среде под прозвищем Мудрец.

Биография этого человека выглядела весьма неординарно. Родившись в интеллигентной семье (его отец был профессором филологии, мать — художником), Леонов до поры до времени рос вполне благополучным ребенком. Закончив школу с золотой медалью, он поступил на юридический факультет МГУ и уже на первом курсе зарекомендовал себя как одареннейший студент. Однако в 1957 году в Москве прошел Всемирный фестиваль молодежи и студентов, который самым радикальным образом повлиял на судьбу Леонова, — во время его проведения он связался с валютными спекулянтами и постепенно втянулся в их махинации. Сначала работал на «подхвате», а затем стал получать и первые самостоятельные задания. Через полгода благодаря своим недюжинным способностям Леонов стал одним из помощников знаменитого валютчика Яна Рокотова по прозвищу Косой. Однако в мае 1961 года КГБ провел массовые аресты в среде столичных валютчиков, и Леонов в числе других спекулянтов был арестован. Ему грозила «вышка», но благодаря отчаянным потугам его родителей, которые подняли на ноги всех своих влиятельных знакомых, Леонову «впаяли» не расстрел, как Рокотову и его ближайшим сподвижникам, а всего лишь восемь лет лагерей. Но Леонов отсидел только половину и был выпущен на свободу с мотивировкой «за хорошее поведение».