Фёдор Раззаков - Убить футболиста

Сева молча кивнул. К тому времени он уже успел допить пиво и теперь непроизвольно вертел банку в руках. Наконец ему это надоело, и он, опустив стекло автомобиля, выбросил пустую емкость из салона. Грузило хотел было сделать то же самое, однако затем передумал — вести себя по-хозяйски в этом джипе ему было боязно. Между тем Сева, видимо, вполне удовлетворенный рассказом участкового, извлек на свет портмоне из крокодиловой кожи и молча отсчитал триста долларов. Протягивая их участковому, он произнес:

— Спасибо за разговор. Бери, не стесняйся.

Во второй половине дня Громова и Дробыша вызвал к себе заместитель начальника отдела подполковник Олег Петрович Шестопалов, вот уже неделю замещавший ушедшего в отпуск начальника отдела. Вызвал, как понял Громов, для отчета по двум последним «мокрухам». Однако еще с порога он заметил, как Петрович усердно покусывает кончики своих густых усов, что всегда означало крайнюю степень раздражения шефа. Но что именно так достало Петровича, Громов не знал и даже не догадывался. А оказалось, что его достала та грудастая баба, которую Громов имел неосторожность повесить у себя в кабинете нынешним утром. Именно с нее Петрович и начал разговор:

— Громов, от кого угодно я ожидал такой пошлости, но, честное слово, не от тебя. Какого черта ты повесил эту телку на стену?

— А в чем дело, Петрович? — Громов, призвав на помощь все свои актерские способности, изобразил на лице неподдельное удивление. — Какой криминал в настенной фотке? У бабы только грудь наружу, все остальное прикрыто. К тому же там календарь удобный.

— Календарь надо иметь настольный, а на стену вешать что-нибудь нейтральное. — Было видно, что объяснение Громова шефа не удовлетворило. — У тебя дома на стене чей портрет висит?

— Высоцкого.

— Вот именно! Дома — Высоцкий, а на работе — баба в неглиже. Ты видел, что висит у ребят в соседних кабинетах? У Скворцова, к примеру, Пугачиха, у Пухова — мотоциклист, а у меня, — и Петрович ткнул пальцем в противоположную стену, — вполне нейтральный натюрморт. А ты, скотина, проститутку в полстены повесил. Ты что, забыл, кто к нам завтра должен приехать?

Только после этого вопроса Громов наконец сообразил, чем вызвана столь резкая реакция шефа на его календарь. Завтра ГУВД в порядке обмена опытом должны были посетить полицейские из Индии, и руководство главка собиралось ознакомить их с работой ряда своих подразделений. Шансы на то, что гостей приведут в МУР, с его неказистым интерьером, были равны нулю, однако руководство управления на всякий случай решило подстраховаться и заранее предупредило сотрудников о возможности такого посещения. Видимо, запечатленная в похотливой позе заморская дива нарушала стратегические планы начальства. Однако Громов решил отстаивать свою правоту до конца:

— Петрович, можно подумать, у индийских оперов в кабинетах висит Джавахарлал Неру. Что они, полуголых баб не видели?

Произнеся последнюю фразу, он взглянул на шефа и сразу понял, что зря продолжил полемику. Лицо Петровича приняло каменное выражение, на скулах заиграли желваки.

— Громов, ты же капитан милиции, офицер! А здесь МУР, а не публичный дом. Что же за народ в вашей группе собрался? Сплошь половые гиганты! Один голых баб на стену вешает, другой бюстгальтеры в столе держит.

Последняя реплика шефа предназначалась Дробышу, который все это время сидел по правую руку от Громова и в душе тихо радовался, что мордуют не его. Однако его радость оказалась преждевременной. С тех пор как Петрович однажды полез к нему в стол в поисках листка бумаги, а обнаружил там бывший в употреблении бюстгальтер, прошло более года, однако шеф об этом, как выяснилось, не забыл. И теперь Дробыш грешным делом подумал, что вместе с Громовым достанется на орехи и ему. Однако Петрович внезапно решил поставить точку в этом споре. Стукнув ладонью по столу, он произнес голосом, не терпящим возражений:

— В общем так, Громов, сегодня же снимешь свою телку со стены и повесишь где угодно — у себя дома, у брата, у свата, у любовницы. Но чтобы в кабинете я ее больше не видел. И тебя, Дробыш, это тоже касается.

— А я-то здесь при чем, Петрович? — искренне удивился Алексей. — Я утром пришел, а она уже висит.

— А я не ее имею в виду. Давно я у тебя в столе не копался. И в сейфе.

Дробыш похолодел, так как вспомнил, что упаковку презервативов, которые он купил на днях, он оставил в сейфе на самом видном месте, даже не прикрыв ее папкой с бумагами. Что будет, если шеф захочет прямо сейчас заглянуть в его бронированное чрево? Но Дробышу повезло. Шеф посчитал, что сделанного им внушения вполне достаточно, и предложил подчиненным перейти к текущим делам. И Громов стал докладывать о деле Раковского.