Фёдор Раззаков - Убить футболиста

— Честно говоря, смутно, — признался Громов. — Болельщик из меня никудышный. Я в те годы больше музыкой увлекался, играл в школьном рок-ансамбле. Хотя, если покопаться в памяти… В самом конце семидесятых я был на одном из матчей «Спартака». Кажется, это была игра с киевскими динамовцами.

— И счет был 1:0 в пользу «Спартака»? — подсказал Громову старик.

— Кажется, да.

— Тогда я могу вам точно сказать, когда это все происходило. — В голосе хозяина квартиры Громов услышал неподдельный восторг. Так обычно радуются дети, когда ловят родителей на незнании того, что знают сами. — Это было в 1979 году. Второй матч с динамовцами «Спартак» играл в Киеве и тоже победил — 2:0. Оба гола мы забили на контратаках. А потом мы сыграли вничью с «Черноморцем», после чего заставили поволноваться своих болельщиков. У «Спартака» был исчерпан лимит ничьих, и ни одного очка за эту игру он не получил. Однако в последнем туре мы разделались в Ростове с местными армейцами и стали чемпионами страны. Правда, Кадилин в том сезоне нечасто выходил на поле и забил всего лишь три мяча.

Едва старик закончил свой восторженный монолог, как на кухне засвистел чайник и разговор на несколько минут прервался. Хозяин квартиры покинул комнату, оставив гостя коротать время в компании с Бэмби. Пес лежал возле хозяйской кровати на небольшом коврике, положив голову на вытянутые лапы и устремив взгляд своих больших черных глаз на гостя. При каждом громком звуке, доносившемся с кухни, уши Бэмби чутко вздрагивали, и он переводил взгляд туда, откуда с минуты на минуту должен был появиться его хозяин.

Старик вернулся в комнату минуты через три с эмалированным чайником в одной руке и небольшим фарфоровым чайничком с заваркой в другой. Все это он поставил на стол, после чего достал из стоявшего у стены комода чашки, сахарницу и плетеную корзинку, доверху наполненную сушками. Судя по аромату, который от них исходил, сушки были ванильные, те самые, которые Громов любил с детства. В далекие семидесятые сто грамм таких сушек стоили девять копеек, и Громов частенько бегал за ними в булочную-кондитерскую, что на углу улицы Казакова и Садового кольца. Эта булочная стоит и поныне, однако отечественные сушки на ее прилавках почему-то исчезли, уступив место импортным кексам и жвачкам.

Между тем из минутной задумчивости Громова вернул в действительность звон посуды, которую старик усердно передвигал на столе. Гость заметил, что в его чашке уже дымится чай, взял с блюдца ложку и пару раз слазил ею в сахарницу. Затем сделал маленький глоток и, убедившись, что чай вполне соответствует его вкусам, приготовился слушать старика дальше. Тот, видимо, этого только и ждал.

— В первом своем сезоне Сережа проявил себя довольно скромно, — продолжил свою речь старик. — Однако в следующем заблистал во всей своей красе. Но меня больше всего прельщало в нем то, что он и вне пределов футбольного поля был на высоте. Товарищи его уважали. Даже «дед» — Николай Петрович Старостин, — пусть земля ему будет пухом, отзывался о нем только положительно.

— Павел Семенович, вы так восторженно отзываетесь о Кадилине, будто я собираюсь его арестовать за какие-то грехи, — попытался внести ясность в цель своего прихода в этот дом Громов. — Он нам необходим всего лишь как свидетель по одному делу.

— А я в этом и не сомневаюсь. Просто мне хочется, чтобы вы имели хотя бы приблизительное представление о том, кого вы ищете. Ведь Сергей Кадилин в недавнем прошлом — один из самых известных наших спортсменов. Теперь же он обыкновенный бомж, не имеющий ни кола ни двора.

— Так не МУР же в этом виноват.

— Абсолютно с вами согласен. В какой-то мере Сергей сам виноват во многих бедах, приключившихся с ним после его ухода из спорта. Слишком прямолинеен он был, рубил правду-матку в глаза всем, невзирая на должности. За это его наши футбольные чиновники и не любили. А затем и в самом «Спартаке» начались сложности. Уже через несколько лет после того, как Бесков создал сплоченный коллектив, его стала разъедать внутренняя ржа. В конце концов через восемь лет, когда «Спартак» вновь стал чемпионом, в нем из прежнего «золотого» состава остались всего два-три человека. Остальные разбежались. Сергей остался, но его игра в те годы оставляла желать лучшего. На мой взгляд, он сломался после пенальти, который он не забил, играя в Кубке УЕФА против «Сваровски Ваккера». Любому спортсмену психологически очень трудно пережить такую ситуацию. А Сергей в этом отношении вообще был очень щепетилен. Он всегда казнил себя за промахи, которые порой и не совершал. В итоге остался у разбитого корыта.