Евгений Аллард - Найти бесогона

– Юлечка, девочка моя, мне очень нужно, – услышал я чей-то голос, который мгновенно узнал.

– Зачем? Почему ты не можешь побыть со мной? – она приблизилась так близко, что я понял, вижу всё происходящее глазами другого человека.

– Деньги?

– Да, нам с тобой очень нужны деньги.

– Господи, Гриша, неужели нам вдвоём плохо? Зачем так мучиться из-за какого-то ребёнка. Ну, нет и нет, Бог с ним. Усыновим, в конечном счёте.

– Нет, это должен быть мой ребёнок. Пойми, Юлечка.

Девушка встала в сильном раздражении, обхватила себя за плечи.

– Неужели ты всерьёз веришь в это проклятье?

– Да не в этом дело! Просто хочу, чтобы после меня что-то осталось. Понимаешь?!

– Ты что собрался умереть, Гриша? Не пугай меня!

Передо мной, как в калейдоскопе завертелись события. Знакомые и незнакомые люди возникали, и тут же исчезали. Вдруг все разлетелось на куски, я оказался в пещере с нависавшим надо мной сводом, услышал глухой шум набегавших на берег волн. В полутьме поблескивали белки глаз. Человек сделал шаг навстречу, страшный удар сбил с ног, сквозь гаснущее сознание пробился женский крик: «Не надо! Гриша! Нет!». Я вздрогнул и открыл глаза. Присев на кресле, с трудом отдышался, вытер пот со лба.

Почти сразу с тихим скрипом распахнулся дверь.

– Как вы себя чувствуете, Олег? – Кастильской с тревогой вглядывался мне в лицо. – Вы видели убийцу?

– Да. Но я не знаю этого человека.

– Но узнаете, если увидите?

– Конечно! И никогда уже не забуду. Спасибо, вы мне очень помогли!

В коридоре меня встретила Лиля, осунувшаяся и заплаканная. Теперь я понимал, из-за чего она в таком состоянии, но язык не поворачивался высказать ободряющие слова, они звучали бы фальшиво.

– Олег, гримируйтесь и переодевайтесь, сразу будем снимать, – предупредила она меня.

– Прямо сразу? – удивился я.

Но Лиля ничего не стала объяснять, лишь махнула рукой в сторону открытой двери, из которой доносились голоса.

– Да что же это такое, – причитала Галя. – Не верю я. Хоть убейте, не верю.

Я нарисовался на пороге, Галя запнулась, бросив на меня чуть испуганный взгляд, добавила:

– Олежек, как я рада видеть. Садись. Ты уж знаешь, что Юру арестовали? – поинтересовалась она.

Я кивнул, говорить на эту тему не хотелось.

– Не верю я в его виновность, хоть режьте меня, – продолжила Галя. – У него прекрасные отношения были с Гришей.

– Да неужели? – возразил администратор Виссарион Германовича, удобно пристроившись на кушетке рядом. – Они как кошка с собакой были с Северцевым. Ругались почём зря. То Григорий на съёмки опоздает, то сцепится с Игорем Евгеньевичем, то гонорар его не устраивает. То пропадёт на несколько дней, Лифшиц с собаками его ищет, а Гришка в казино сидит. Да что говорить!

– Из-за таких мелочей убивать? – Галя всплеснула руками. – Не верю!

– Ну, поссорились в очередной раз, Лифшиц Гришку и того. И орудие убийства, то есть ножичек этот, у него нашли.

– Орудие убийства? А что же он его не выкинул? Хранил как память? – не выдержал я.

Виссарион Германович, уловив, в моих словах ядовитую усмешку, насупился и проворчал:

– Откуда мне знать? Может и хранил. Ментам лучше знать.

– Да, нашим ментам всегда всё хорошо известно, – язвительно прокомментировал я.

– Олежек, а у тебя подозрения имеются? – осторожно спросила Галя. – Ты знаешь, кто на самом деле убил Гришу?

Я запнулся, осознав, что вмешался совершенно напрасно, но отказываться было поздно.

– Я слишком мало общался с Лифшицем, – уклончиво начал я. – Но мне кажется, он не способен на убийство.

– Вот-вот, и я говорю, – обрадовано подхватила Галя.

– Много вы понимаете, – обиделся администратор. – Я самолично слыхал, как Гришка ругался с Юркой. Гришка кричал, что пойдёт к ментам, и всё расскажет. Значит, на Юрке-то не одно чёрное дельце-то висит. А Гришка-то про это прознал, и шантажировать стал. Угрожал, стало быть, разоблачением. Вот и поплатился.

– А чем конкретно Григорий угрожал? – поинтересовался я.

– Грил, что вы, мол, воспользовались моими обстоятельствами тяжёлыми и втянули в грязное дело, – важно изрёк Виссарион Германович.

Перед глазами всплыла сцена в кафе, когда Розенштейн громогласно отчитывал Лифшица за то, что тот никак не может найти Северцева. Если они оба прекрасно знали, что Григорий мёртв, для чего разыгрывать представление на публику? Но тогда при чем тут моё видение, в котором Лифшиц не присутствовал? Но кто сказал, что я должен верить тому, что мне привиделось?