Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

— Да, мисс Хоуп ушла. Покончила с собой, так как знала, что другого выхода нет.

— Я знаю…

— Так как ей не удалось убить вас, — неумолимо продолжал сотрудник Скотленд-Ярда. — А она это только что пыталась сделать. Ее рука, протянутая вам на прощание, несла смерть.

— Это неправда! — больной снова закрыл лицо руками, как бы пытаясь смягчить удар.

— Нет, правда! Помните перстень на руке мисс Хоуп? Две золотые змейки? Их раскрытые рты и острые красные язычки? Смертоносный яд проникал в тело жертвы сквозь микроскопические отверстия на их концах. Вы должны были умереть ровно через десять минут после прощания. А мне предназначалась роль очевидца, свидетеля, который может подтвердить, что вы покинули холл живой и здоровый. Одним словом, как всегда, все было обдумано до мельчайших деталей.

Джек Грэнмор медленно повернул голову к стене и бессильно прикрыл глаза. Его бледное лицо совершенно сливалось с белоснежной подушкой.

Лейтенант Гопкинс замолчал. Может, не стоит продолжать? Нет, нельзя же прервать операцию на середине!

— Впрочем, это была не первая попытка убить вас. Помните орхидею?

— Орхидея? Орхидея Кэй? — стремительный поворот головы. Широко распахнутые глаза. Чуть заметная розовая краска на запавших бледных щеках.

— Да, чудесный цветок, ведь их так любила ваша кузина! И излюбленный ее способ избавляться от ненужных людей. Причина смерти вашего кузена Роберта. Но в случае с вами мисс Хоуп не повезло. Я появился очень не вовремя. Помните? Ее не успели вам вручить, пришлось незаметно бросить под стол. Или отшвырнуть в какой-нибудь темный угол. Именно она и стала причиной смерти несчастного Неро.

И опять худые пальцы закрыли бледное лицо больного.

— Кэй… Я так любил ее…

— Неправда! — Лейтенант Гопкинс говорил намеренно грубым голосом, подстать ему подбирая и слова. — Неправда! Не могли вы любить ее! Эта девушка — хладнокровный, расчетливый убийца, не останавливающийся ни перед чем для достижения своих низменных целей!

— Моя маленькая кузина Кэй!

— Вздор! Она не ваша кузина. Она не дочь профессора Хоупа. Кэй — дочь безродного темного авантюриста и индейской проститутки!

Пальцы больного дернулись и бессильно опали на одеяло. Дышащие зрачки уставились на полицейского.

— Что? Что вы сказали? Кэй…

— Да, Кэй! Кэй!

— Она не дочь профессора Хоупа? Не моя кузина?

— Да! — Лейтенант уже рубил сплеча. — Она не дочь профессора Хоупа! И не ваша кузина! И не сестра Роберта! От родителей она унаследовала самые низменные инстинкты. Величайшей радостью были для нее страдания других. Это проявилось уже в детстве. Цыпленок с отрубленной головой… бабочка, насаженная на булавку живьем… фазан с выдранными перьями… Это она собственноручно резала профессора каменным ножом!

Тело Джека Грэнмора содрогнулось под одеялом. Он приподнял голову.

— Она?

И бессильно упал на подушки. По лицу пробежала судорога. Больной выпрямился и застыл неподвижно.

Лейтенант в испуге распахнул дверь. Увидев ожидающего в коридоре доктора Шредера, схватил его за руку.

— Скорее! Боюсь…

Вбежав в палату, доктор наклонился над больным.

— Что с ним, доктор? Неужели…

Не отвечая, доктор звонком вызвал сестру и коротко бросил ей:

— Шприц!

Из блестящей никелированной коробки та молниеносно извлекла уже готовый шприц. Тонкая игла проколола дряблую кожу.

Запахло эфиром. Доктор Шредер не выпускал из своих пальцев запястья больного.

— Нет! — ответил он наконец Гарри Гопкинсу. — Это только обморок. Пока, — подчеркнул доктор, — пока только обморок. Что будет дальше — неизвестно.

Выходя из больницы, лейтенант Гопкинс потер лоб. Голова разболелось по-страшному. Еще одно такое дельце, невесело подумал он, и никакого отпуска уже не понадобится: до конца дней своих останется пациентом санатория для нервнобольных.

А ведь так хорошо все было распланировано! С тоской подумал он об очаровательном домике на берегу моря, куда его пригласили провести отпуск в кругу милых знакомых. Билет в кармане, чемодан практически уложен. Самолет отправлялся через час. Он вполне успеет. Час — такая уйма времени!

И все-таки остановил машину у конторы Кука.

— Сегодня я не могу лететь, — он протянул розовую книжечку приветливому служащему туристической фирмы. — Не могли бы вы переделать мне билет на завтра?

Молодой человек сочувственно посмотрел на клиента.

— Разумеется, я переделаю. Но какая жалость! Сегодня на редкость хорошая погода, сэр.