Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

Джек Грэнмор в ужасе так сильно сжал кулаки, что ногти впились ему в ладони. Что она говорит, милостивый Боже? И ее голос — далекий, странно далекий, как будто доносящийся из какой-то неимоверной дали.

Медленно нарастал ужас, ощущение чего-то неотвратимого, притаившегося в темных углах комнаты.

— Кэй, детка, что с тобой?

Казалось, до того далека, где находилась девушка, отсюда не донесется ни один звук. Ничего не видя, не слыша, Кэй продолжала свой странный монолог:

— Этим препятствием явились вы, лейтенант, — голос ее предательски дрогнул. С детской беспомощностью она закончила:

— Я не смогла преодолеть это препятствие.

Гарри Гопкинс почувствовал, как от нервного тика задергалось левое веко. Происходящее явно превышало выносливость человеческих нервов. Даже его. Скорее бы все кончилось! Скорее бы конец! — мысленно повторял он. Еще немного — и он не выдержит. Как девчонка, шлепнется в обморок или забьется в истерике. Что-то надо сделать…

— Христофор уже ушел, я за ним…

И это был конец. Короткая судорога пробежала по телу девушки, голова ее опустилась на грудь.

Лейтенант перевел дыхание. Свинцовый обруч, сжавший голову, разжался. Свершилось!

Он взглянул на часы. Итак, это длилось десять минут.

Джек сорвался с кресла и бросился к кузине.

— Боже мой! Она без сознания!

И опять крепкие руки лейтенанта не позволили юноше коснуться бессильно откинутой руки Кэй.

Джек бешено рванулся.

— Оставьте меня! Вы что, не видите? Ей плохо!

Лейтенант был неумолим.

— Спокойно, Грэнмор! Вы ей уже не поможете.

Джек в ужасе взглянул на следователя.

— Что вы говорите? Что произошло? Вы думаете, Кэй…

Страшное слово не хотело сорваться с уст.

Лейтенант докончил за него:

— Да, мисс Хоуп мертва. И поверьте мне, это был для нее лучший выход. Для нее и для всех нас.

Джек Грэнмор не верил своим ушам. Его глаза чуть не выкатились из орбит.

— Вы сказали, лучший выход?! Что все это значит?

И вдруг словно ослепительный свет молнии озарил беспросветную темноту:

— Она?!

И вслед за тем воцарились темнота и тишина. Прежде, чем лейтенант Гопкинс успел поддержать несчастного, тело Джека Грэнмора с размаху рухнуло на пушистый ковер.

Доктор Шредер еще раз пробежал глазами историю болезни, хотя сделал это исключительно для виду, ибо и без того знал ее наизусть. Отложив ее в сторону, он произнес, не глядя на профессора Хоупа:

— Что ж, дорогой сэр, не буду скрывать от вас — дело плохо, даже более того — очень плохо.

— Вы считаете, доктор, никакой надежды?

Пальцы доктора Шредера принялись выбивать дробь по столу.

— Надежда… Пока в теле человека тлеет хоть самая слабая искорка жизни, нам, врачам, надежды терять нельзя. Но в данном случае… Видите ли, сэр, уже одно воспаление мозга само по себе представляло опасную болезнь. Да к тому же осложнения, что отнюдь не облегчило нашу задачу. И все-таки мы с ней справились. Но все оказалось напрасным, больной слабеет с каждым днем.

— И вы не можете найти причину?

Врач взглянул на посетителя поверх очков.

— Причина? В ней-то все и дело. Не болезнь, а больной. Да, да, именно он сам. Его апатия. Его проклятая апатия!

Неожиданным оказался взрыв эмоций в этом всегда спокойном, уравновешенном человеке. Он с такой силой трахнул кулаком по крышке стола, что стоявший на нем хрустальный графин подпрыгнул с мелодичным звоном. Несколько капель воды брызнуло на историю болезни Джека Грэнмора. Взяв себя в руки, доктор Шредер стряхнул их и продолжал уже спокойнее:

— Разве можно вернуть здоровье человеку, который вовсе этого не желает? Который с нетерпением ждет смерти? Ну, сами подумайте, сэр, можно ли излечить такого человека? Я могу заставить биться остановившееся сердце, но не в моих силах заставить человека хотеть, чтобы его сердце билось. Такого чуда не может совершить даже самый лучший врач в мире.

Лицо профессора Хоупа оставалось таким же неподвижным, как обычно. Медленно, как бы с трудом подбирая слова, он спросил:

— Но существует ли вообще возможность спасения?

Доктор Шредер с сомнением покачал головой.

— Видите ли, дорогой сэр, мы уже неоднократно обсуждали этот вопрос. В данном случае мы имеем дело с болезнью, которая пожирает душу. Атрофия жизненных функций организма это уже явление вторичное. И тем не менее, если так пойдет дальше, через несколько дней мне придется закончить этот документ, — доктор постучал пальцем по истории болезни, — очень коротким заключительным словом.