Анна Оранская - Сладкая жизнь

Так что Пашка на контроле был — и это был единственный плюс, единственная нормальная весть. Все-таки надежный пацан Пашка — Кореец ему тоже посоветовал затаиться на время, все ж знают, что он у Лешего правая рука, и догадаться, что он тоже в перестрелке участвовал, не так уж сложно. А он ни в какую. Не высовывался, правда, особо — если надо было куда-то пацанов отправить, сам не ездил, через Сашку Хитрого и Ваську Крючка действовал, еще двух Андреевых бригадиров. Но к Таньке приезжал сам — в первый раз прямо на третий день после всего и приехал, еще смеялся, что улегся на заднее сиденье в джипе, не то ведь будешь просто сидеть и в окно смотреть, так рядом на светофоре тачка с пацанами Трубы тормознет. Так что не труханул Голубь. И кажется, даже еще больше Андрея зауважал после той стрелки — и без того предан был всегда, а тут смотрел так, словно не провалом кончилась стрелка, а полной победой.

Хотя какая там победа — четыре трупа и несколько раненых с той стороны, Коробок и двое раненых с этой. Голубь узнал, что, когда менты примчались, кроме тачек расстрелянных — три джипа тех и «ниссан» Коробка, — нашли еще трупы Черного, трех людей из его охраны и то ли трех, то ли четырех раненых. Тачки им все пораскурочили, когда стрельба была, — видать, те, кто уцелел, двое или трое, сколько их там было, ноги сделали. Бросили своих — и ноги. А пацаны, которые по ним шмаляли из тачек, своих раненых увезли, задело двоих, но Голубь сказал — несильно. Так что следов никаких не оставили сами — джип Коробка на него был оформлен, ну так помер Коробок, а в остальном ищи сколько хочешь, хер найдешь.

Голубь сказал, что по телевизору показывали и в газетах было — мол, самая кровавая бойня в Москве. Ну насчет самой кровавой — лажа, и похуже было, когда в сауне тогда ореховских расстреляли, человек пять или шесть, в девяносто третьем. Сказал, мусора по ящику трещали, что найдут, — но они хер найдут, если кто не стукнет, а Славкиным и так известно, кто это сделал.

Так что полная херня вышла — рассчитывал, что приедет Славка максимум с тремя людьми, их и завалить, а вышло, что столько крови пролили, а зря. Но хоть то, что Голубь на него еще уважительнее смотрел, — хоть это радовало. Потому как даже была мысль, что пока он прятаться будет, пацаны поразбежаться могут. Стреманутся ситуации, решат, что их теперь всех могут начать отстреливать, раз они под ним, под Лешим, — и уйдут под кого-то другого. Мол, Лешему один х…й конец — о себе думать надо.

Еще была мысль, что не только Кореец заключил, что он облажался с Трубой, но и пацаны решат, что не для него такие дела, а значит, и многие другие не для него — а значит, под таким работать не хера. И когда он по Голубю понял, что это не так совсем, — хоть немного приободрился. Сразу снова почувствовав себя тем, кем был до стрелки.

Ненадолго, правда, — потому что вне игры был. И делалось без него все. Без него отгоняли банкиру «мерс», который он Андрею давал, — предварительно дочиста отмытый от крови Коробка. Без него уезжали из дома в Переделкино, подчищая там все и забирая все стволы. Без него рассчитывались с Наташкой, посоветовав ей по-хорошему забыть про все, что видела. Без него пристраивали срочно в больницу — пробашляв врачей, чтоб молчали, — двух раненых пацанов, которых он бросил, считай, дав команду сматывать. Без него хоронили Леху и гуляли на поминках. Он только денег Голубю дал — двадцатку баксов из тех, что Герман вернул, — вот и все участие.

А где был Кореец — он не знал даже. Голубь сказал, что наутро за ним в Переделкино какие-то косоглазые прикатили на двух джипах, и он с ними и отвалил. Только автоматы забрал, что в доме были, и гранаты все — просил Андрею передать, что ему они нужнее. Выходил раза три на связь — по-хитрому так, через пейджер, который ему Голубь дал, и телефон называл какой-то, к которому всякий раз кто-то не знакомый Пашке подходил и долго выяснял, кто звонит и чего ему надо, и только тогда подзывал Генку, который, естественно, по телефону ни о чем не говорил серьезном. И еще как-то раз человек от Корейца с Пашкой встречался — просто передал Генкины слова, что, если Леший не свалил еще, пусть сваливает срочно, пусть за границу валит и месяца три сидит там, а лучше полгода. И что если надумает в Штаты махнуть, пусть свяжется с Генкой — тот подскажет, куда и как.

А больше Голубь ничего не знал. Он Генке намекнул по телефону, чтобы тот на него рассчитывал и на всю Андрееву команду, но тот сказал, что не надо, сам справится. И через человека своего то же самое передал — отдыхайте, пацаны, прячьтесь получше, сами узнаете, когда можно будет высунуться. То есть следовало понимать, что Кореец с чьей-то помощью все же собирается с Трубой разобраться, а когда и как, хер его знает.