Яна Ржевская: Дорогой Жан…

Ты спросишь, почему же я так уверен, что увидел преступление там, где его больше не видит никто? Наша юстициарная система плачевно несовершенна, а большинство доказательств уже надежно скрыты временем и кладбищенской землей. Но есть один человек, тот самый, что прислал запрос… Ортанс, это просто удивительно! Как он смог увидеть связь в том, что было невозможно связать между собой? Как у него получилось встать на след чудовища? Я поражен, дорогая Ортанс, поражен и восхищен. А теперь все грозит затормозиться лишь из-за того, что ни один суд в мире не примет в качестве доказательства нашу с ним глубочайшую уверенность в собственной правоте. Я сказал «нашу», но лишь тебе могу признаться: я вовсе не уверен в том, что имею на это право. Он опытный полицейский, гроза преступников, человек, который всю жизнь отдал борьбе за правосудие. А я… Кто я? Архивная крыса, мечтающая увидеть свое имя в списках студентов Сорбонны?

Ортанс, пришло время признаться тебе в корыстных целях этого письма. Вчера я взял на работе отпуск по семейным обстоятельствам. Дядюшка Поль, заботам которого поручила меня в Париже моя дорогая тетя, твоя матушка, ничего не подозревает. Он уверен, что я возвращаюсь в Авиньон для знакомства… О, дорогая кузина, прости мне эту ложь! Для знакомства с одной из твоих подруг по гимназии. Ты понимаешь? Если ты мне не поможешь, разрушится не просто моя карьера – вся моя жизнь рухнет. Я уверен, убежден всем сердцем и душой, что в этом мире ничто не совершается просто так. Если бы запрос инспектора Мерсо попал к менее внимательному архивариусу, утомленному постоянной работой, если бы у меня не выдалось несколько свободных вечеров перед получением жалованья, если бы… Если бы не все это – но Провидение, в которое верим мы оба, устроило все именно так и никак иначе. Я еду в Нижнюю Нормандию, чтобы исполнить долг перед теми несчастными, чья смерть в противном случае так и останется неотмщенной человеческим правосудием. Умоляю, если дядюшка Поль решит поинтересоваться моими семейными делами и матримониальными устремлениями твоей матушки… Ты ведь знаешь, что делать, верно? Обещаю, следующим летом я покорно приму свою судьбу, оказав должное внимание любой авиньонской барышне по вашему с тетушкой Корделией выбору. И обещаю писать тебе, рассказывая все новости. Ты ведь поможешь мне, милая, дорогая Ортанс!

Искренне любящий тебя кузен Андре

P. S. Не могу передать должных слов любви и благодарности моей дорогой тетушке, так как иначе тебе придется показать ей это письмо. Но можешь не сомневаться, что в сердце я храню ваш образ с самой искренней нежностью и каждый вечер поминаю вас в молитве перед сном.

Господин Жавель,

Простите, что снова причиняю вам беспокойство, но в мой прежний к вам визит я оставил вам некоторые бумаги, которые, надеюсь, вы смогли передать адресату. Я помню наш разговор и все сомнения, которые вы высказывали, но и собственный разум, и душа убеждают меня, что последовать этим сомнениям означает проявить недостойную слабость и малодушие.

Сегодня я испросил на службе отпуск. К сожалению, придется отработать еще неделю, но когда она истечет, я сразу же отправлюсь в Кан, откуда, по моему скромному разумению, следует начинать поиски. Видите ли, господин Жавель, я прекрасно осознаю, что не имею ни малейшего опыта в тех изысканиях, к которым привык господин Мерсо и которые столь хорошо ему удаются. Однако льщу себя надеждой, что и у меня есть некоторые способности, которые могли бы пригодиться ему. Я неплохо умею работать с бумагами, а вы знаете по собственному жизненному и служебному опыту, как много ценных сведений можно извлечь даже из документов, на первый взгляд не относящихся к делу.

Я надеюсь, что в главном городе Нижней Нормандии смогу получить доступ ко всем ежедневным газетам, в которых печатаются сводки несчастных случаев и преступных происшествий. Вам, наверное, известно, что, согласно правилам, в архив полицейского департамента региона поступают экземпляры всех печатных изданий, выпускаемых в этом регионе, даже самых маленьких провинциальных газет. В прошлом месяце я ездил по служебным делам в Нант, и у меня сохранилось письмо в нантский городской архив с указанием оказывать содействие и помощь. Надеюсь, мне удастся убедить архивные власти Кана, что мое пребывание в их городе – часть прошлого поручения, но если эта надежда окажется безуспешной, не могли бы вы прислать на мое имя любой запрос из вашего департамента, касающийся архивных исследований? Господин Жавель, я понимаю, что моя просьба кажется более чем сомнительной, но вы гораздо лучше меня знаете, что инспектор Мерсо не остановится раньше, чем либо поймает преступника, либо полностью убедится в своей неправоте. А я верю, что он прав, и хочу помочь ему всеми доступными мне силами и способами.