Яна Ржевская - Дорогой Жан…

Коза меланхолично потянулась к особенно сочной ветке, зацепила, дернула, открывая светлое. Спутанные белокурые волосы разметались по камням и редкой жесткой траве. Спокойный, невидящий взгляд кукольно-голубых глаз. Нарядная синяя юбка по щиколотку, обвившаяся вокруг ног в козловых башмачках, расшитая белая блузка. И тонкая струйка крови изо рта, засохшая на фарфорово-бледной коже. Жирная зелено-синяя муха с трудом выбралась из полуоткрытых губ, проползла по кровавой дорожке, зажужжав, поднялась в воздух…

Пьер,

Не знаю, где тебя носит, но отправляю письмо в надежде, что экономка все же перешлет его по назначению. В высшей степени достойная женщина твоя мадам Бреф, хотел бы я, чтобы мои слуги умели так же держать язык за зубами. Сегодня у меня был любопытнейший посетитель: некий Андре Легран из Парижа. Он разыскивал тебя, потрясая кипой каких-то бумаг и утверждая, что ты непременно захочешь его видеть. Юноша явно не от мира сего, но, возможно, для твоих нынешних занятий это вовсе не недостаток?

Мы сошлись на том, что я при первой возможности попытаюсь передать тебе его письмо, что и делаю сейчас таким ненадежным способом. Мне с трудом удалось уговорить этого юнца не идти по твоим стопам, а то он уже собирался начать собственное расследование. Конечно, Тулуза не Париж, здесь куда безопаснее, но если бы молодой столичный архивариус начал шататься по окраинам в поисках приключений, он бы их непременно нашел. В данный момент месье Легран отбыл обратно, к месту службы, которой он, что-то мне подсказывает, пренебрегает так же усердно, как и его новоявленный кумир, гениальный инспектор Мерсо. Без шуток, Пьер, если тебе действительно что-то нужно от этого юноши или он выполнял твое поручение, будь любезен, напиши ему. Мне трудно представить себе человека, менее приспособленного к ведению сыска на городском дне. Однако его рассуждения о систематизации архивных дел и их роли в раскрытии преступлений выглядят на удивление здравыми. По-прежнему жду от тебя известий и надеюсь на скорейшее возвращение блудного сына в лоно юстиции.

Твой Клод.

Господин Мерсо,

Прошу прощения, что снова беспокою вас. Я понимаю, что вы не восприняли мое предложение всерьез. Действительно, что может человек моего возраста и опыта посоветовать вам? Все же прошу вас не отмахиваться от моей помощи, какой бы наивной она вам ни казалась. Я много размышлял над тем, как же вы уловили закономерность в четырех тулузских убийствах, на первый взгляд, ничем не связанных, кроме возраста и внешности жертвы. Действительно, трудно предположить, что один и тот же человек мог входить в круг общения девиц Дро и Орранж, швеи Гильоме и демуазель Клэр Сантери. Постепенно я пришел к выводу, что у меня слишком мало информации, чтобы строить какие-то предположения, и решил зайти, если позволите так выразиться, с другой стороны, попытавшись найти что-то общее не только в тулузских убийствах, но и в остальных.

Увы, сыскное дело во Франции позорнейше отстает в сравнении с другими государствами Европы, не говоря уж о Новом свете. Система господина Бертильона, основанная на измерении физических параметров преступника, была для своего времени передовой и позволила создать точный и подробный реестр преступного мира Франции. Но для нашего случая она не годится, так как нет преступника, которого можно было бы уличить в злодействе. Здесь неоценимым был бы опыт других стран в применении исследований отпечатков пальцев, как это делается в Англии, Индии, Аргентине. Печально, что Сюрте, ставшая прообразом Скотланд-Ярда, столь отстала от британского кузена. Простите, я увлекся. Но если бы кто-то собрал отпечатки пальцев на местах гибели девушек, их можно было бы исследовать и привести к одному образцу, который и принадлежал бы преступнику. А сравнив с каким-нибудь всеобщим каталогом жителей Франции… Что об этом говорить, скажете вы и будете совершенно правы.

Но вот что я заметил, господин инспектор, исследуя архивные дела о гибели блондинок. Самые ранние записи, тысяча девятьсот двадцать пятого года, о гибели пяти девушек – из Роана в департаменте Луары. Затем – Вильфранш-сюр-Мер – три жертвы. В тысяча девятьсот двадцать седьмом году чудовище убивает четырех девушек в окрестностях города Ним, в Лангедоке.

Господин инспектор, я думал над его логикой даже, кажется, во сне. Посмотрите на карту! Каждый год он перемещается в новый регион. А ведь регионы, как вы знаете, были образованы сравнительно недавно, после мировой войны, в тысяча девятьсот девятнадцатом году. Потому никто и не связывал эти дела, что полиция разных регионов совершенно не обменивается между собой информацией. Только потом, в нашем парижском архиве, эти дела могли бы быть упорядочены и классифицированы, если бы кто-нибудь прислушался к моим предложениям о реорганизации архивов. Но я снова отвлекся. Итак, регионы! Наш монстр движется строго по часовой стрелке, по побережью, как бы опоясывая Францию. Не знаю, что происходит в его воспаленном мозгу, но мою теорию легко проверить. Тысяча девятьсот двадцать восьмой – окрестности Тулузы, как вам известно, – Пиренеи. Тысяча девятьсот двадцать девятый – Аквитания, городок Аркашон. Затем Пуату, Луара и, в прошлом году, Бретань!