Андрей Белянин - Пуля для императора

– Хорошо. Забирайте обоих.

– И молодого человека следует переодеть, – напомнил священник.

– Это в единый момент! Эй, Петрович!

– Чего изволите-с? – мгновенно нарисовался хозяин трактира.

– А вот раздобудь-ка нам, братец, какую-никакую одёжку вот для энтого молодого барина. Да не поскупись! Я же знаю, что у тебя в заклад много всякого барахлишка сдаётся.

– Как можно-с?! Законом запрещено-с!

– Тока поскромней чего-нибудь, – купец Митрофан значимо прокатил по столу серебряный рубль. – Чтоб и на улицу выйти не зазорно, да и в глаза не бросалось…

– Будет исполнено в лучшем-с виде!

Рубль мгновенно исчез так, словно бы и звону от него в природе не осталось.

А уже, кажется, полчаса спустя я сидел на задке телеги, свесив ноги, и слегка подрёмывал, прислонившись спиной к жёстким бревнам. На мне была неброская одежда мастерового – рубаха в горошек, потёртый полукафтан, штаны в полоску, мятые-перемятые сапоги и засаленный картуз. Остальные остались в трактире, хотя Митрофан на прощанье предупредил, что будет за мной «приглядывать».

Да ладно, я и сам не ребёнок, прекрасно понимаю, на какой риск иду, направляясь в столицу. Но тем не менее другого варианта нет и, возможно, уже не будет. Я должен предупредить папиного казака, успокоить мисс Энни (если она вообще за меня волнуется, конечно) и лишний раз поблагодарить за предоставленный кров добрейшего друга моего отца, графа Павла Павловича.

Очень надеюсь, что никто не посмеет обыскивать дом отставного генерала, а я постараюсь как можно быстрее его покинуть. Собственно, забирать мне оттуда почти нечего, только остатки золота и записную книжку моего отца. Последняя уже не раз спасала мне жизнь, а значит, бросить её там, в гостевой комнате, было бы просто предательством.

Эстляндский крестьянин-возница, поэтому малоразговорчивый (слава тебе, Господи!), часа за три доставил меня на окраину Лиговского. Оттуда пришлось идти пешком. Платы с меня не взяли, но в спину посоветовали:

– Баарин, ты б пааскромнее как-та… А то сразуу видна, шо из блаагородных!

– Спасибо, – автоматически откликнулся я, подумал, огляделся по сторонам, ссутулил плечи, подсогнул ноги в коленях и пошёл себе чуть развязной походочкой подвыпившего с утра подмастерья. На Невском меня даже задержал городовой.

– А ну дыхни, голота!

– Не смею, ваше высокобродие…

– Пил?

– Похмелялся…

– У-у, зараза-а, – с заметной завистью облизнув губы, полицейский толкнул меня в спину. – Иди отсель! Будешь спьяну хулиганить, я тя точно в кутузку за шиворот приволоку! Понял?

– Не извольте беспокоиться, мы порядки знаем…

– То-то же! Смотри у меня! Ишь, с утра похмелённые ходят, а тут торчи до вечера.

Как видите, совет возницы оказался очень дельным. Джентльмен в простой одежде остаётся джентльменом, это видно за морскую милю. А небритый молодой работяга, спешащий куда-то по Невскому проспекту, ни у кого не вызывает особого подозрения. Если уж даже опытный городовой поверил, то вполне возможно, что и полиция возле дома графа Воронцова также не обратит на меня особого внимания.

То есть я вполне отдавал себе отчёт, что за домом могут следить. Хотя, как говорил отец Виссарион, и без особого рвения, беглым я выгоднее…

– Давайте подходить к ситуации с позиции логического анализа, – я попробовал вновь поговорить сам с собой, потому что всё равно больше не с кем. – Допустим, тот, кто подкупил стражу в Петропавловской крепости и с чьего разрешения ко мне заявился дальний родственник Матвея, убийца и ренегат, имел в верхах серьёзные связи. Он не боялся, что человек, без суда и следствия посаженный в тюрьму, наутро будет найден мёртвым и объявлен самоубийцей. Пусть!

Видимо, я увлекся, и на меня стали коситься прохожие. Пришлось сбавить шаг, сесть на гранитный бордюр и продолжить потише…

– К этому все были готовы и на высочайшем уровне знали, как ответить за подобный «недосмотр». Но разве кто-то предполагал, что пленник сбежит? За это платили лишь солдатам. Об этом не предупреждали начальство. Неужели сейчас комендант крепости – или кто там у них ещё – побежит докладывать неизвестному покровителю о моём исчезновении?

Поднимать шум, объявлять всероссийский розыск, подставлять под подозрение тех, кто ему платит? О-очень сомневаюсь!

Я встал, выпрямился, потянулся и, подмигнув двум проходящим мимо молоденьким крестьянкам с корзинами в руках, продолжил свой путь.

– Лично я бы на его месте просто объявил меня умершим, а труп уничтоженным, быстро похоронив вместо сбежавшего узника любого пьяного побродяжку, чьи трупы находят по столичным подворотням едва ли не каждый день. Да и в самой Петропавловской крепости наверняка найдутся неучтённые скелеты в шкафах…