Андрей Белянин - Пуля для императора

– О чём вы, Павел Павлович? – Кажется, по моим щекам текли слёзы, но мне было всё равно. – Матвей, зовите врача! Зовите хоть кого-нибудь, чёрт вас подери-и!

– Сберегите… девочку, – тихо прошептал старый воин, и с последним вздохом его благородная душа отлетела к небесам. У меня перехватило горло…

Мисс Челлендер обняла меня, гладила по голове, но слёзы текли и текли, а грудь сотрясалась от рыданий. Помните, когда-то я не мог выжать из себя ни одной слезинки на похоронах моего собственного отца. Я же мужчина! Взрослый человек и настоящий британец, никогда не дающий волю чувствам, верно?!

Так вот сейчас, у бездыханного тела графа Воронцова, я оплакивал их обоих – моего родителя и его старого друга. Потому что всё произошедшее казалось какой-то немыслимой дикостью! Потому что нельзя отмечать каждый мой шаг смертью. Потому что тот, кто хотел заставить замолчать всех моих друзей, ещё не знает, на что он нарвался.

Я положу жизнь, но отомщу за всю пролитую кровь! Я не позволю ему, кто бы он ни был, безнаказанно убивать дорогих мне людей! Я не собьюсь со следа, я остановлю его…

– Вставай давай, хлопчик. – Чьи-то тёплые и сильные руки подняли меня, встряхнули и поставили на ноги. – Уходить надобно. Уж я не спрашиваю, каким лешим тебя сюда занесло, однако же прихода полиции уж точно дожидаться не стоит.

– Да… – тупо согласился я. – Полицию нужно вызвать. Соберите всех слуг. Кто есть в доме?

– Конюх да лакей, кому ж ещё быть, – сжав зубы, бросил Матвей. – Павел Павлович, прими Господь его душу на небесах, скромно жил. Воров не опасался. Да только не из-за тебя ли его убили?

В порыве бешеной ярости я кинулся на старого казака, но мисс Челлендер решительно встала между нами. Одну пощёчину получил я, другую он. Как Матвей её не убил, ума не приложу. Но папин денщик даже не попытался увернуться, просто позволил себя ударить, а потом прижал рыдающую девушку к груди и, опустив голову, пробормотал:

– Спасибо тебе, Аннушка, дала ума… И ты прости, не сдержался, грубость да глупость за один раз ляпнул. Грех над телом такого человека собачиться…

Я вновь опустился на колено, своими руками закрыв глаза бедному Павлу Павловичу. На шум драки и выстрелов заявился заспанный конюх. Охнул, дважды перекрестился и застыл, вжавшись спиной в стенку. Лакей, как оказалось, в очередной раз ночевал у своей кумы, обещавшись прийти лишь к обеду.

– Вызывайте полицию, – приказал я. – Убийство человека такого масштаба вызовет большой шум. Но кто-то не побоялся пойти на этот шаг…

– Ну и кто же, по-твоему, в самом сердце России-матушки, в столичном городе, может на заслуженного генерала убийцу натравить?

– Во что мы вообще все здесь ввязались? – поддержала Энни.

Я промолчал. Слишком много вопросов и ни одного ответа.

– Дык, а чё делать-то, ась? – напомнил о себе бледный конюх.

– Чего-чего, сказано ж тебе было, на улицу беги! Городового зови али околоточного! – рявкнул Матвей. Когда парень выбежал из дома, старый казак обернулся ко мне: – Ты тоже, хлопчик, времени не теряй, дуй отсюдова, как наскипидаренный! Я уж не спрашиваю, как ты из тюрьмы бежал, где одежду новую справил, откуль так вовремя в доме появился, а?!

– Где встретимся?

– Вечерком найдёшь нас в трактире на Сенном рынке. И уж там я с тебя за всё спрошу! Уж поверь…

– Энни, – я взял её за руку, но Матвей резко турнул меня в плечо.

– Дуй отсель, тебе же сказано! Успеешь вечером с голубкой своей намиловаться. Девонька, ну хоть ты ему скажи! – взмолился он. – Заметут нас тут с энтим беглым каторжником, так по судам же затаскают, а мне энто веселье ни в одном месте не пощекотилось…

– Бегите, Майкл.

– Миша, – поправил я.

– Мишенька, – она быстро поцеловала меня в небритую щёку. – Мы вас прикроем. Бегите же!

– Я найду вас!

Мне пришлось прыгать со второго этажа, обойти конюшню и две хозяйственные постройки. Потом забрался на крышу сарая и уже оттуда сиганул через забор.

Приземлился на брусчатку, не очень удачно, подвернув левую ногу в щиколотке. Больно, но не смертельно. Дальше пошёл, хромая. И на этот раз я знал, куда мне идти.

Дорогу до Александро-Невской лавры подсказал первый же мальчишка-разносчик. Мне был очень нужен один человек, и я надеялся, что мой слух и память меня не подводят.

Отец Виссарион сидел на лавочке, под деревом у чьей-то могилы. В его руках была книга, а на носу очки. Здесь, в тихой обители, он выглядел ещё скромнее, так что поверить в то, что этот старик носит серебряный браслет тайного ордена Цепных Псов было попросту невозможно. При виде меня он удивлённо вскинул седые брови…