Сергей Зверев - Десантники не сдаются

— Он меня меньше всего заботит, — криво улыбнулся Феликс. — Он в нашем оркестре не первая и даже не вторая скрипка. Давайте не будем играть в психологические этюды — я их отлично знаю. Побережем время. Я в ваших руках. Весь, с потрохами. Готов выдать любую информацию. И оказать любую помощь… Естественно, в обмен на гарантии безопасности.

— Неужели?

— У меня нет иного выхода.

— Вы правы. И все-таки прилично так быстро сдаваться?

— Вы хотели видеть комсомольца на допросе? — с горечью произнес Феликс. — Чтобы меня не сломили никакие пытки?

Влад усмехнулся.

— Я профессионал. И отношение к жизни у меня профессиональное. Работая на «Синдикат», я получал толику денег и власти. Не больше. И я не собираюсь отдавать жизнь за корпоративные интересы.

— То есть идеи у вас нет, — отметил Влад.

— Какая идея, вы смеетесь? Верность нашей олигархической верхушке, да? Или политическим аферистам, которые заказывают в этой дерьмовой стране музыку… Они меня кормят, но это не значит, что я задумаюсь хоть на секунду, если встанет необходимость разрядить в них пистолет.

— Ну что же, начинаем готовить серию фильмов.

— Каких фильмов?

— Будете наговаривать под видеозапись все, что знаете.

— Я понимаю, — поморщился Феликс. — Хорошо, я согласен…

И начались съемки сериала под названием «Откровения раскаявшегося мафиозо». Точнее, припертого к стенке. В «Синдикате» он был не последней спицей в колесе. Знал много и закладывал своих товарищей по оружию охотно. Но видно было, что все-таки он утаивает нечто. Оставляет какие-то козыри в рукаве.

На третий день Феликс развел руками:

— Чем еще могу помочь? Я уже пустой.

— Это вам так кажется, — ласково произнес Гермес, который впервые вместе с Владом пришел на допрос.

И у Феликса все оборвалось внутри.

Началась новая серия допросов — уже с психотропами и гипновоздействием. Она длилась дольше и была куда эффективнее. Гермес выдавил из него все то, что тот не договорил.

— Представляешь, фильм по телевизору показать, — сказал Денисов при просмотре видеозаписей допросов.

— Да, — хмыкнул Влад. — Народ бы позабавили.

Тут много чего было. Нити политических махинаций. Громких убийств. Скрытые пружины происходящих событий. Имена высших должностных лиц в обрамлении компрматериала. Пути движения денег, полученных от финансовых пирамид и продажи новых технологий. Много еще чего было такого, от чего с добропорядочным обывателем тут же случился бы кондратий.

С полученной информацией «Малой конторе» предстояло работать не один месяц. Кое-что вполне можно было реализовать через правоохранительные органы. Некоторыми заняться самим. Другие сведения требовали более тонкого подхода. С их помощью хакеры и оперативники «Пирамиды» грохнули несколько секретных счетов на двадцать восемь миллионов долларов, с лихвой покрыв все расходы на операции на долгое время вперед.

Но «Пирамидой» был захвачен человек куда ценнее функционера «Синдиката». В каземате под усиленной охраной томился настоящий бес, известный еще в КГБ СССР под псевдонимом Гипнотизер. И работа с ним предстояла куда более трудная. И интересная.

В голове стоял какой-то странный звон. Гипнотизер ощупал тело, голову. Видимых повреждений не было. Только болело под ухом — туда ему двинули то ли кулаком, то ли ногой.

Очнулся он в небольшой камере. Ни окон, ни дверей. Мягкий, очень крепкий пластик, который затруднительно порвать, покрывал и пол, и потолок, и стены. Два чуть заметных зрачка видеокамеры. Дырка в полу — аналог тюремной параши. Идеальная камера-одиночка. Не поранишься. Не покончишь жизнь самоубийством.

Впрочем, сводить счеты с жизнью Гипнотизер не планировал. Он слишком любил эту самую жизнь. И бороться за нее собирался до конца.

Память вернулась моментально. Он вспомнил, как все было. И от этого стало совсем плохо.

Произошедшее с ним явилось воплощением его самых жутких ночных кошмаров. Во сне он не раз превращался из демона в обычного человека. Объект, который он в жизни подчинял своей воле и вел в нужном направлении, как правило, на убой, в этих кошмарах вдруг выходил из-под контроля. И Гипнотизер ощущал, что утрачивает свою власть над ним. Утрачивает способность влиять на людей, подчинять их своей воле. Для него это было хуже смерти. Он подсознательно страшился, что когда-нибудь утрата контроля произойдет уже в реальности, притом в самый неподходящий момент. И это случилось. Объект скинул оковы. И вот результат — камера, отделанная мягким пластиком, с видеозрачком над головой.