Александр Тамоников - Неистовый узник

– Эй, але, военный, чего вызвали-то? – хрипло проговорил кто-то. – Где начальник лагеря? Чего ты тут пушкой понтуешься?

Вопрос был проигнорирован. Илья нашел тех, кого искал. Троица стояла примерно в середине шеренги. Старые знакомые, надзиратели барака, в котором его содержали. Бывшие прапорщики исправительно-воспитательной системы Украины. Приземистый широкомордый Дыркин – по-видимому, решивший, что пятидневная щетина, торчащая пучками, – именно то, что необходимо для брутального облика, рослый Князевич с длинными, как у обезьяны, руками, Гутник – невзрачный, сутулый, с постной рожей и жабьими глазами. Все трое пялились на стоящего перед ними спецназовца и судорожно пытались вспомнить, откуда они его знают.

– Ё-мое, хлопцы… – первым выбрался из ступора Гутник. – Дери мой зад, да это же… Не, хрень какая-то, не может быть!..

– Двойник, – вкрадчиво проговорил Илья, – или просто похож… Внимание налево, господа.

Вся шеренга посмотрела налево. В торце коридора, расставив ноги, стоял боец при полном «параде». Он держал у живота ручной пулемет Калашникова, готовый к бою. Шеренга дрогнула, надзиратели испуганно зароптали.

– Теперь направо, – сказал Илья.

Справа возвышался еще один боец с аналогичным пулеметом (в багажнике «Тойоты» оружия было с избытком). Лицо излучало решимость, палец натянул спусковой крючок.

– Надеюсь, все поняли, что это не учения? – Голос Ильи подрагивал на высокой ноте. – И радуйтесь, что вас не расстреливают на месте, хотя и положено бы.

За спинами надзирателей передернули затвор – из комнаты вышел четвертый боец со штурмовой винтовкой на изготовку.

– Дважды не повторяю, – продолжал Ткач. – Все достали пистолеты и положили на пол. Отстегнули дубинки и сделали то же самое. Если кто-то соберется выстрелить – положим всех. Это не блеф. Начали!

Надзиратели колебались, облизывали губы, затравленно косили по сторонам.

– Это он, сука! – взвизгнул Дыркин. – В натуре, братва, это он, сука колора… – Фраза осталась незаконченной, взлетел приклад, и челюсть надзирателя раскололась, как скорлупа ореха. Он подавился обломками костей, рухнул на колени с выпученными глазами и завыл от боли.

– Считаю до трех, и мы открываем огонь! – объявил Илья. – Один, два…

Пришла в движение, сломалась шеренга, надзиратели торопливо избавлялись от оружия. Применить его было затруднительно – четверо спецназовцев в разных концах коридора контролировали всю компанию. На пол падали пистолеты – кто-то бросал их даже вместе с кобурой, отцепляли ремни вместе с дубинками.

– Быстрее, ублюдки, еще быстрее… – злобно шипел Илья. – Что, братва, не умеем быстро, будем тренироваться? Всё? Кто не положил оружие?

Похоже, подчинились все. Возможно, в карманах у отдельных личностей было заныкано что-то еще, но это не имело значения – лишь бы загрузить эту теплую компанию в подвал.

– Напра-во! – скомандовал он, и шеренга снова сбилась, ошеломленные надзиратели поворачивались кто налево, кто направо, кто-то вообще вываливался из строя.

– Братва, они же кончить нас хотят! – пискнул какой-то примат с непомерно развитыми верхними конечностями.

Еще одна ошибка. Взмыл приклад, и прилетело откуда не ждали – в затылок. Примат вонзился в противоположную стену, разбив лицо, и даже растопыренные конечности не помогли. Страх обуял толпу. По команде «шагом марш» они начали усердно наезжать друг на дружку, отдавливать пятки. В глубине правого крыла имелась лестница в подвал. Подземная часть барака была довольно глубокой – полтора десятка ступеней, прочная железная дверь, сейчас гостеприимно распахнутая. Через нее и стали загонять надзирателей в подвал – некрасиво, стремно, пинали ногами, били по головам прикладами, но сдержаться не могли, и Илья не мог в первую очередь – пусть почувствуют, гады, каково это…

Загнали всю толпу. Надзиратели шли безропотно, уступив силе, которой они не могли противостоять.

– Порядок, – заключил Беженцев, задвигая массивный засов. – Эх, сейчас бы «Циклончика» туда запустить – вот повеселились бы, упыри…

– «Циклон» – это по их части, – презрительно сплюнул Илья. – Нам такое счастье и даром не надо.

– Что такое «Циклон»? – не понял молодой Латышевич.

– «Циклон-Б» – пестицид из синильной кислоты, – популярно объяснил Илья. – Фашисты умерщвляли им людей в лагерях смерти. Заводили толпу в газовую камеру и пускали газ. Мгновенное удушье. Сотнями за один сеанс убивали…