Александр Тамоников - Неистовый узник

– Собаки?

– Заперты в псарне… Их ночью не используют…

– Охрана?

– Это караул… Восемь постов… По три солдата на пост… Ворота, периметр, караульные вышки… Несколько человек обходят территорию…

– Кто начальник охраны?

– Капитан Онипченко… Он здесь, у него комната в конце коридора…

– Почему так мало охраны?

– Остальные прибудут утром, с грузовиками… Они ночуют под Кашланами…

Не врал ведь, шельмец. Он был напуган до полусмерти, любое вранье в таком состоянии чувствовалось бы, как скрип железа по стеклу.

– Из какого подразделения охрана? Из той же роты «Карпаты»?

– Да, это полностью укомплектованный взвод. Часть находится в «Олимпике», часть у Кашлан…

– Сколько времени им надо, чтобы добраться сюда?

– Не знаю… Минут двадцать… Послушай, Ткач, заклинаю тебя…

– Заткнись! – Илья отвесил очередную затрещину – теперь уже с левой руки, для симметрии. Майор чуть не подавился, начал надрывно кашлять.

– Командир, это Фещенко, – ожил в ухе Ильи миниатюрный наушник. – С часовым мы поговорили, очень неприятный тип. Жадный, сигареты не выпросишь. Сейчас он отдыхает в тамбуре – я засунул его за дверь, в принципе, не видно.

– У тебя нет сигарет? – удивился Илья.

– Да я вообще не курю, – фыркнул Фещенко. – Только за компанию или когда выпью. Ладно, командир, некогда, на посту стою.

– Фу, запыхался… – заговорил наушник голосом Беженцева. – Командир, я осмотрел все помещения. Докладываю: в здании помимо нас находились двое. Оба офицеры. Первый прикорнул в правом крыле – комната похожа на узел связи. Объект ликвидирован без шума и пыли. Второй находился в левом крыле – изволил спать. Помещение было не заперто. Этот господин тоже был лишен последнего слова. Но здоров, бык… В общем, запыхался.

– Молодец, – довольно усмехнулся Илья, – похоже, ты лишил последнего слова начальника охраны Онипченко. Несчастливая какая-то должность… – В памяти всплыл бывший начальник охраны Вальтер, которого он «приголубил» собственными руками и нисколько об этом не жалел. – Больше точно никого?

– Две комнаты заперты, – отчитался Беженцев. – Свет из-под двери не просачивается, резонно допустить, что там служебные помещения, их откроют только утром.

– Не откроют, – возразил Илья, – мы постараемся. Оставайся в коридоре, скоро вызову.

Похоже, «интеллектуальная элита» лагеря была нейтрализована. Обоих майоров вытащили в коридор, погнали в операторскую. Мамут что-то вякал, Зейдлиц помалкивал – что тут скажешь? Наступал ответственный момент. Каждый знал свое место. Илья встряхнул обезумевшего от страха коменданта и, прижав к стене, приказал:

– Быстро, скотина, связаться со старшим надзирателем, и чтобы через пять минут все его подчиненные выстроились в коридоре административного здания! Все до единого, это понятно?! Внезапная проверка, прибыла комиссия из Киева! И чтобы без шума, без беготни по лагерю!

Мамута трясло, он не мог связать двух слов, телефон вываливался из руки. И только страх мучительной смерти заставил майора взять себя в руки.

– Лупенко, всех контролеров немедленно в строение номер пять! Прибыла инспекция, проверка личного состава! Обойтись без шума, просто собраться и прийти. Общее построение в коридоре через шесть минут!

Возможно, приказ был абсурдный, никогда такого не было, но старший надзиратель не счел это чем-то из ряда вон выходящим. Приказ пошел по адресам, оповещались работники в каждом бараке. За шесть минут группа «экстремистов» успела подготовиться. Оба майора лежали связанные в «радиорубке», с кляпами во ртах. Надзиратели торопились в барак, застегиваясь на бегу, поправляли ремни, подтягивали свисающие штаны. Они недоуменно переговаривались – что за хрень? – вваливались в коридор, выстраивались в неровную шеренгу. Фещенко на входе пересчитывал прибывших и шепотом отчитывался Илье. На него смотрели удивленно, но никто не задавал вопросов. На ночные хождения равнодушно взирали часовые, бродящие по территории, таращились пулеметчики на вышках. Вытягивали шеи, чтобы что-то разглядеть, дневальные на воротах. Ни у кого из этих идиотов не зародилось даже капли подозрения!

– Командир, двадцать девять рыл вошло, – приглушенно доложил Фещенко. – Все, больше не будет. Десять бараков по три рожи, одного приболевшего вчера в госпиталь увезли…

Илья с невозмутимым видом прошелся перед строем. Ремень американской винтовки висел на плече, палец поглаживал спусковой крючок. Надзиратели стали перешептываться.