Олег Алякринский - Охота вслепую

А вечером того же дня Сержант, сидя в уличном кафе на виа Наполеоне, прочитал в «Джорнале», что сегодня утром в своем поместье был убит один из отцов сицилийской мафии Винченцо Наполитано. Смерть наступила от единственного выстрела в голову — причем пуля была выпущена с расстояния в триста метров. Полиция нашла даже место, откуда стрелял снайпер, но никаких следов обнаружено не было. В редакционном комментарии газеты делалось глубокомысленное предположение, что в Италии начинается очередной виток борьбы преступных кланов за влияние. Складывая газету, Сержант удовлетворенно хмыкнул. Газетчики правы: конечно, будут еще жертвы. Пора бы уже Сизому дать о себе весточку…

Сизый в это время находился в далеком Палермо и отслеживал передвижения синьора Марио Ринальди, еше одного вождя сицилийской мафии — не самого влиятельного его крыла, но в последнее время активно о себе заявлявшего. Дело в том, что клан дона Ринальди был тесно связан с немецкой мафией.

Марио был с виду самым «чистым» среди лидеров мафии — он никого не убивал, не насиловал, не подвергал пыткам. Но этот дипломированный детский хирург, причем небесталанный, занимался бизнесом настолько же доходным, насколько и отвратительным: он организовал в Италии подпольную сеть торговли внутренними органами младенцев, которых он оперировал и у которых, вводя в заблуждение безутешных родителей, тайно удалял почки, печень, костный мозг, чтобы переправлять их своим партнерам в Западной Европе. Однажды он попался, но каким-то образом ушел от судебной ответственности, хотя диплома и лицензии практикующего хирурга его лишили… Но Ринальди быстро нашел себе новое и не менее доходное дело: он занялся торговлей медицинским оборудованием и года через два сколотил крупнейшую в Италии, а потом и в Западной Европе корпорацию «Глобале медикале», по разветвленным каналам которой шла бойкая торговля не только одноразовыми шприцами и скальпелями, но и химическими наркотиками, подпольное производство которых Ринальди наладил в таких богом забытых уголках Европы, как Румыния, Албания и Македония. Именно Ринальди первым из европейских наркобаронов угадал перспективный коммерческий потенциал «молодежных» психотропов вроде экстази и буквально в считаные недели завалил розовыми таблетками дискотеки Рима, Милана и Сан-Ремо, а затем Мюнхена, Цюриха, Амстердама и Копенгагена… Тогда-то он и снюхался с немецкими наркоторговцами, открывшими ему дорогу на черный рынок Европы, от Польши до Испании, обрел определенную независимость от сицилийских донов, которые до поры до времени обеспечивали ему надежную крышу. Связь с немцами давала ему немалые преимущества в бизнесе, а главное, наполняла его чувством превосходства. В душе он даже самого дона Россетти, признанного лидера сицилийских семей, привык ставить ниже себя… Ощущение своей силы придало чертам его лица выражение снисходительного добродушия, которое лишь в редкие минуты, когда кто-либо не соглашался с ним или, хуже того, осмеливался перечить ему в чем-либо, сменялось гримасой бешенства, и тогда все понимали: дону Ринальди лучше ни в чем не возражать…

Осознание собственного величия в последнее время приняло столь гипертрофированные формы, что он даже стал проявлять необъяснимую для человека его положения и репутации беспечность. Ринальди даже отказался от личной охраны. Он появлялся где угодно и когда угодно, в самых людных местах, начиная от званых обедов в домах сицилийских патрициев и кончая молодежными тусовками в модных дискотеках на Сардинии, испытывая, вероятно, восторг от своих шокирующих фортелей, равно как и от оторопи, с которой обыватели встречали его внезапное появление на публике. В эти дни он ежевечерне выходил на набережную и прогуливался, одетый в шикарный белый костюм-тройку и лаковые белые же штиблеты, ловя на себе восторженные и опасливые взгляды зевак.

Сизый, прекрасно знавший, кто его клиент, немало удивлялся идиотской, на его взгляд, легкомысленности сицилийского авторитета. Уже после полдневной слежки у Сизого возник простой план. Он позвонил Сержанту и обиняками согласовал с шефом детали. Сержант в общем-то одобрил его затею. И пообещал приехать в Палермо. как только они с Домовым и Лесоповалом закончат депо в Милане. Но Сизый заверил босса, что это ни к чему и он справится с таким простейшим делом в одиночку.

В тот же день, когда в Милане был застрелен дон Напалитано, но ближе к вечеру, часов в шесть, Сизый отправился в пассажирский порт Палермо, зашел в пиццерию и сел у большого, во всю стену, окна, из которого хорошо просматривалась та часть набережной, где скоро должна была появиться заметная фигура синьора Ринальди. Сизый, не испытывавший никакой любви к пицце, заказал себе литровую кружку пива и две порции соленых орешков.