Олег Алякринский - Большой шмон

Варяг тихо подошел к входной двери и прислушался. На лестничной площадке стояла тишина, потом раздался суетливый топот башмаков, и тут же неожиданно страшный удар сотряс дверной косяк. Хлипкая доска с треском расщепилась, старенький замок сорвало с проржавевших шурупов и перекособочило. Последовал еще один удар — выбитая дверь с грохотом распахнулась, и из полумрака лестничной площадки на пороге квартирки выросли два рослых омоновца в бронежилетах. В угрожающих позах они застыли на пороге направив внутрь квартиры короткие автоматные стволы.

— Вы че, хлопцы, офонарели? — миролюбиво начал Владислав, корча изумленную досаду и кося под простака. — Ну на хрена такое делать? Я ж шел вам открывать… Спал я после смены… Спросонок слышу звонок — думал, телефон, а это, оказывается, в дверь… Который же теперь час? — по-свойски обратился он к долговязому парню с конопатым длинным лицом.

Конопатый неуверенно качнул АКСу вниз и исподлобья глянул на напарника, плотного, коротко стриженного брюнета с чуть раскосыми, как у башкира или татарина, черными глазами — похоже, этот был за командира: на матерчатых погончиках золотились три нашивки. Командир свой автомат не опустил и, проутюжив Варяга хмурым подозрительным взглядом, решительно ввалился в узкий коридорчик. Вполне безобидный вид жильца его то ли успокоил, то ли смутил.

— Ну вот, ексель-моксель, дверку попортили! Замок-то — хрен с ним, я обратно вставлю, а вот дверку теперь чинить надо… — продолжал частить Варяг, лихорадочно соображая, как же ему, не вполне оклемавшемуся после недавних ранений, удастся справиться с этими двумя лосями. — Я ж предупреждал хозяйку: мол, дверка-то у тя на соплях держится…

— Кто еще в квартире? — одернул Варяга брюнет, решительно оттесняя его в комнатушку. — И сам кто такой? Документы покажи!

Варяг вживался в роль на ходу: он понял, что сейчас самое главное — постараться заговорить парням зубы и не возбуждать у них подозрения.

— Да один я тут, хлопцы… Снимаю я эту квартирку. Я на оптовке у метро работаю. Там азербайджанцы рынок перестраивают, крышу кроют, павильоны ремонтируют, а я электропроводку провожу… Сам я с Крыма, с Судака, а паспорт у меня прораб наш Гейдар Мамед-оглы забрал — говорит, на прописку, так уж недели три прошло, а паспорта я так и не видал. Вы ж сами, хлопцы, знаете, как оно бывает — пока работа не кончится, паспорт не вернут, сукины дети, чтоб я не сбежал… А куда я сбегу, в Судак, что ли? Один я тут, хлопцы! — повторил Варяг, одновременно с напряженной тревогой наблюдая, как чернявый внимательно шарит глазами по комнате. Но ничего подозрительного омоновец все равно не мог тут найти. Вот разве полезут под кушетку — тогда дело плохо… Чемодан Медведя, где хранились досье на всех российских воров в законе, ментов наверняка сильно заинтересует.

— Так, говоришь, из Судака? Строитель? — подозрительно переспросил раскосый.

— Так и есть. На заработки приехал я, — затараторил в ответ Варяг, угодливо глядя в пытливые глаза омоновца.

— Ну тогда давай собирайся, пойдешь с нами. И твоего оглы-Мамеда с документом позовем. Если все совпадает, вернешься и будешь ремонтировать дверь.

Ситуация становилась неприятной. Варяг понимал, что если его сейчас заберут, то все его замыслы рухнут, как карточный домик. Выпутаться ему будет практически невозможно. А главное, чемодан с ценнейшей информацией. Если архив Медведя окажется в руках оперов, всем кранты. И ему, смотрящему по России, — в первую очередь.

В этот момент со стороны лестничной клетки раздался едва слышный хруст — будто кто-то наступил на осколок стекла. Чернявый, нервно вскинув автомат, ринулся из комнаты в коридорчик — оттуда донеслись два тихих всхлипа. Омоновец, громко охнув, выронил из рук «Калашников» и мелко задергался, точно сквозь его тело пропустили электрический разряд в тысячу вольт. Удар по горлу в одну секунду надолго вывел его из строя. Тут же из коридора появилась чья-то фигура, обрушившаяся ураганом на плечи конопатому омоновцу, малость замешкавшемуся от неожиданности. Ворвавшийся повалил его на пол и нанес сильный профессиональный удар в голову. Конопатый тяжело всхлипнул, подгреб под себя автомат и тихо замер, уткнувшись лицом в пол.

Над поверженной жертвой восседал невесть откуда появившийся Степан Юрьев, больше известный под кличкой Сержант.