Олег Алякринский - Охота вслепую

— А вы… куда направляетесь? — заикаясь, выдавил майор Стеценко, не спуская глаз с красного удостоверения. — И кто с вами?

— Это мои помощники, товарищ майор. Мы… Я нахожусь в служебной командировке в Петербурге. И вчера вечером мне захотелось проинспектировать здешний участок федерального шоссе «Россия» на предмет изучения возможности строительства вдоль трассы цепочки мотелей. Вы, наверное, знаете, товарищ майор, что в недавнем постановлении правительства стоит вопрос об усовершенствовании инфрастуктуры туризма в стране… Ну и… Позвольте, я уберу удостоверение? — Владислав захлопнул красную книжечку и сунул ее в карман.

— Ясно, — сглотнув слюну, пробормотал майор Стеценко. И, обернувшись к своим бойцам, мотнул головой: маг, сдвиньте «кирпич» и пропустите…

Те беспрекословно выполнили немой приказ командира.

— У меня такое впечатление, что один из сидящих в джипе людей держал в руке автомат! — строго бросил Варяг, забираясь обратно в салон. — Хотя я не специалист в этих делах … Мог и ошибиться. А вы кого тут караулите?

Майор неопределенно взмахнул рукой и ничего не ответил.

— Удачной службы, товарищи! — бодро крикнул Варяг. Джип рванулся с места.

Несколько минут в салоне висела гробовая тишина. Наконец Саша Зарецкий расхохотался.

— Ну ты даешь, Владик! Ну и разводка. Я такого разводилова ни разу еще в жизни не видал, хотя сам могу развести так, что маму с папой забудешь… Я думал, этот майор ща в штаны наложит!

Сержант улыбнулся:

— Да, Владик, в тебе умер великий актер!

И тут сзади послышался треск беспорядочных автоматных очередей. Две или три шальные пули чиркнули по бронированной обшивке корпуса джипа.

— Проснулся майор! — скрипнув зубами, выплюнул Зарецкий. И тронул Журбина за плечо. — Давай, Журик, жми на газ. Теперь самый полный!

Сержант топтал римские улицы, с нетерпением желая поскорее покончить с синьором Эудженио Доницетти — первым сицилийским доном, фигурирующим в списке на отстрел. Судя по досье, Которое он за две недели собрал на Доницетти, у этого сицилийского пахана руки были по локоть в крови. Свое богатство и власть тезка великого итальянского композитора строил далеко не изящными методами, хладнокровно отстреливая конкурентов — сначала по бизнесу, а потом и по мафии. Быстро сколотив состояние на торговле оливковым маслом в Палермо, Доницетти подмял под себя производителей жидкого золота по всей стране — от Калабрии до Лигурии, и с теми, кто пытался противостоять алчному и нахрапистому молодчику из Сицилии, он расправлялся жестоко и хладнокровно. Поговаривали, что самых строптивых и горластых Доницетти топил в чанах с оливковым маслом — для острастки и в назидание другим. Во всяком случае, после такой вот расправы с тремя генуэзскими фабрикантами он расчистил себе путь для завоевания оливкового рынка Италии.

Думая в последние дни об этом подонке, Сержант не мог сдержать омерзения: таких сволочей он готов был отстреливать где угодно, в любом уголке мира — даже не ради выгоды российских криминальных структур, а во благо человечества. Акция устранения оливкового магната-убийцы была намечена на завтра.

Сержант прибыл в Рим неделю назад, в середине сентября, и его курсанты уже дожидались командира в городе. Конечно, на людях все четверо вместе не светились, связь держали только по сотовым телефонам — что для Домового, Сизого и Лесоповала было в диковинку: в тульском лесном лагере такую чудо-технику парни видели разве что на демонстрационных занятиях.

С мраморных ступенек лестницы, ведущей на бульвар, с шумом и гамом скатилась ватага цыганских детей, а следом такой же шумною толпою, но более степенно, сошли взрослые. Цыганки, как и в России, были одеты в длинные цветастые юбки и кофты непонятного покроя, на шеях у них болтались тяжелые бренчащие ожерелья. Ватага прошествовала к столикам кафе, расставленным прямо на тротуаре и защищенным от дождя и солнца большими зонтами.

Однако моросить, кажется, перестало. Впрочем, дождь с утра был таким мелким, что, привыкнув к нему, >же трудно было разобрать, чем дышишь: влажным ли воздухом или теплым дождем. Все прошедшие дни и трое курсантов, и сам Сержант по очереди следили за передвижениями Доницетти. В средствах они себя не ограничивали, поэтому каждый взял напрокат по машине — и привязали к лимузину Доницетти хвост.