Олег Алякринский - Охота вслепую

Выкладываясь до изнеможения на работе в порту, Юрьев тем не менее мало-помалу приглядывался к повседневной жизни большого африканского города, даже к тем нюансам, которые, казалось бы, его не касались. Он начал откладывать деньги — не представляя, с какой целью, а скорее так, на всякий случай. Лишь изредка выделяя какую-нибудь скромную сумму для покупки присмотренной на блошином рынке необходимой одежды, он экономил на всем остальном — на женщинах, питании, выпивке и куреве. Ему помогал старик Девятинский — то приглашал посидеть за бутылочкой рома, то угощал ужином в своей маленькой и опрятной, как он сам, квартирке. Старик жил вдвоем с супругой (та была местная, из бурской семьи, по-русски знала несколько слов, а мужа Федора называла Тео), детей у них не было, и порой Юрьев ловил на себе печальные взгляды старичков, от которых ему становилось неловко.

Он частенько подумывал о том, как прихотливо устроена оказалась его русская душа. Ни тоски по родным березкам, ни угрызений совести по поводу бегства из Союза, ни гордости за очередные успехи советской космонавтики он не испытывал. Вот о чем Юрьев по-настоящему тосковал, так это по оружию. Не хватало ему давно уже ставшего привычным ощущения своего превосходства и непобедимости, дарованного таким знакомым, таким родным, словно сросшимся с его правой рукой и ставшим продолжением правого глаза стволом.

Пистолет ему бы не помешал. Зачем — он себе не мог этого объяснить, но интуитивно понимал: со стволом в кармане будет надежнее и спокойнее. Освежив в памяти английский и овладев азами африкаанс, он мог чувствовать себя увереннее и на работе, и на улице, и в кабаке, и наедине с проституткой. Новый, во многом таинственный «западный мир» становился с каждой неделей его пребывания в Йоханнесбурге все понятней, но особой пользы пока что в этом для него не было.

Как-то старик Девятинский попросил Степана съездить в субботу на виноградник в семидесяти милях от Йоханнесбурга, где его знакомый немец гнал чудный рислинг. Это вино Федор Иванович в небольших количествах тайком продавал в своем баре завсегдатаям, беря себе всю выручку и не делясь с хозяином отеля. Степану надо было договориться о поставках молодого рислинга предстоящей осенью, потому что сам старик уже не имел сил для столь долгого путешествия, а телефона на винограднике у немца не было.

Первое путешествие на автобусе по стране не стало для Степана ни особенно интересным, ни слишком комфортным. Всю дорогу из пустыни мела пыльная буря, и красная пыль плотным слоем оседала на гудроне, окрашивала листву деревьев и ручьи в оранжевый цвет.

До места добрались затемно. Юрьев без сожаления покинул душный автобус, который тут же растворился в ночи, и оказался один на шоссе. Дальше до фермы нужно было около получаса топать пешком. Куда идти, он примерно знал, имея в кармане нарисованный Федором Ивановичем на салфетке план, но на всякий случай постоял с минуту, стараясь поточнее определить свои координаты, а потом пошел назад по пыльной дороге до развилки. В небе висела огромная белая луна.

На обочине, метрах в ста от автобусной остановки стоял древний английский джип с включенными фарами. Юрьев заметил, что в машине сидит один человек — значит, это не военный патруль, — и поэтому спокойно двинулся мимо, но его окликнули по-английски. Хлопнула дверца, и к нему подошел высокий сухощавый мужчина в светлом костюме.

— Доброй ночи, сэр! — учтиво поздоровался незнакомец.

— И вам того же, — несколько настороженно отозвался Юрьев. — Что вам угодно?

— Я вижу, вы не африканер, сэр, но тем лучше. Я торчу здесь уже два часа, у меня кончились сигареты, а курить хочется чертовски. Но я жду знакомого и отлучиться в поселок не могу. А эти чертовы африканеры даже не соизволят притормозить и поинтересоваться, что за беда стряслась с собратом по цвету кожи! — Под черной полоской усиков блеснула добродушная улыбка. Он явно был не местный, а иностранец, хотя по-английски говорил очень хорошо, почти без акцента. Скорее всего, француз, лет сорока — сорока пяти, определил Степан.

— «Лаки страйк» вас устроит? — предложил Юрьев, нашаривая в кармане мятую пачку. Он с некоторых пор предпочитал американские сигареты.

— Да, вполне. Благодарю вас, сэр.

Они закурили. Степану почему-то не хотелось покидать собеседника: чем-то он его заинтересовал, да к тому же и спешить ему было некуда — все равно возвращаться в Йоханнесбург предстояло только завтра днем.