Олег Алякринский - Охота вслепую

— И на какой же? — насмешливо поинтересовался старикан.

Только теперь Степан разобрал, что тот был одет в черную железнодорожную тужурку с блестящими пуговицами и в потертую шапку-ушанку с бляхой на лбу. В одной руке у него был фонарь железнодорожного обходчика, а в другой он сжимал охотничье ружьишко. Сержант невольно усмехнулся: как ни тщился старый обходчик изобразить из себя сурового стража этих заповедных мест, вид у него был жалкий.

Тут в разговор встрял Варяг. Он встал с суковатого бревна и, шагнув вперед, достал из кармана пиджака краснокожее удостоверение с золотыми тиснеными буквами:

— Здравствуй, мил человек, ну что ты так волнуешься? Вот мои документы, можешь посмотреть: мы не злодеи и не злоумышленники. Я государственный служащий. — С этими словами Владислав протянул обходчику раскрытую ксиву.

Тот неуверенно взял книжечку и посветил фонарем на заламинированную фотографию и надпись. Прочитал, смущенно кашлянул:

— Так это… чего же вы тут, Владислав Геннадьич… В лесу-mo холодновато ночью. Пошли ко мне.

— Вот это другой разговор, дядя! — повеселел Сержант.

— Кто вор? — недовольно переспросил обходчик и обиженно крякнул. — Я уж тут восемнадцатый год служу а вором никто не обзывал.

Владислав и Сержант, переглянувшись, рассмеялись.

— Что, отец, паровозные свистки да тепловозные гудки слух притупили? Глуховат на ухо стал? — Сержант махнул рукой. — Я говорю, «другой разговор». Ладно, пошли к тебе. А то и впрямь тут свежо.

Не успели они пройти и десятка шагов, как в кармане у Варяга запиликал сотовый. Звонил Филат. Он сообщил, что Саня Зарецкий со своими пацанами уже съехал с трассы «Россия» в районе Чудова и вышел на финишную прямую, так что минут через сорок, если не заблудится на проселках, пришвартуется в Заозерье.

…Они сидели в сторожке путевого обходчика Константина Егоровича — который уже поставил старенький чайник на электроплитку и собирал на стол нехитрую закуску.

— Ты что, Владик? — напрягся Сержант, заметив тревогу на лице друга. — Какие-то проблемы?

Варяг медленно кивнул. Он тронул переносицу и смахнул невидимую капельку пота.

— Мы когда сейчас с Филатом говорили, я подумал: уж не приросли ли к его трубе чужие уши. Что-то там сомнительный шумок послышался. Не исключено, — решительно добавил он. — Не исключено. Ведь когда мне тот доброхот вчера утром позвонил, он точно знал, куда я еду. И к кому, может быть, тоже знал. Уж не Филатов ли телефон слушал? Все это мне уже начинает напоминать наши с Чижевским скачки с препятствиями… — Варяг вдруг вспомнил совсем еще недавнее происшествие в подмосковном лесу, когда взвод омоновцев окружил сторожку егеря и устроил там показательный шмон. Ему не хотелось снова подвергать риску здоровье, а может быть, и саму жизнь ни в чем не повинного старика-добряка. Он резко поднялся с колченогого стула. — Слушай, Егорыч, ты извини нас, отец, но мы у тебя не останемся. За нами должны скоро подъехать и забрать. Подождем у переезда, у шлагбаума.

Константин Егорович покачал головой и пробурчал:

— Ну вот, а я уж вам угощеньице достал. Куда ж мне теперь его девать? Огурчики вот венгерские открыл — я эту банку месяц буду есть… И водочку откупорил. Сам-то я не пью. А угощать мне ею некого.

Но Варяг был непреклонен. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, какая опасность могла грозить ничего не подозревающему старику, если сюда неожиданно нагрянут непрошеные гости, какая-нибудь группа захвата… Хотя кто бы мог отдать приказ об аресте председателя Совета по инвестиционным проектам при Торгово-промышленной палате России? Варяг невесело усмехнулся про себя. Да кто угодно может отдать такой приказ: в российских спецслужбах немало умников, которых хлебом не корми — дай только ткнуть мордой в асфальт кого-то рангом повыше да кошельком потуже. Но Владислав Геннадьевич Игнатов им больше такой радости не доставит…

Варяг двинулся к двери. Сержант устремился за ним.

— Егорыч, если все будет нормально, твое угощение даром не пропадет. Погоди немного — минут сорок… Глядишь, гости понаедут!

Они схоронились в густых кустах, которое начинались прямо у переезда, за торчащим вверх черно-белым шестом имагбаума. Постелив на влажную землю сложенный вчетверо плащ, Варяг присел и кивнул Сержанту:

— Ну, Шехерезад, трави свою сказку …