Сергей Самаров - Возраст гнева

— Зачем? — не поняла капитан Саня.

— Чтобы полковник Свекольников не дозвонился. Будет отвлекать от серьезного разговора. А мне, кажется, есть что сказать.

— Мне? — спросил с вызовом майор Хайлов.

— И вам тоже. Но в первую очередь предоставить свежую информацию капитану Радимовой, поскольку следствие официально ведет она, а мне, как представителю частного детективно-правового агентства, работу которого оплачивает городской уголовный розыск, необходимо передавать ей все добытые мной сведения.

Капитан Саня послушно выключила свою трубку, и я начал:

— Мы только что говорили о том, что вербовщики создают для своих жертв особые условия, пытаясь доказать свою правоту. Так, предположительно, повторяю, только предположительно, поскольку этот факт еще требует доказательств, по наущению отставного подполковника Ласкина и имама салафитской мечети Ильдара Мухамедовича Гаджиева, начальник типографии мечети, некий Ширмухтар Уракбаевич Тулпаров «увел» у Равиля Эмильевича жену. Я не знаю, насколько майор Сарафутдинов дорожил своей благоверной, тем не менее для него это было ударом исподтишка. И не могло не сказаться на его настроении. Никто из нас не любит, когда его предают…

— Он больше машиной дорожил, чем Аглинур, — резко возразил Хайлов. — Хотя тоже, как и вы, говорил, что жена нанесла ему удар исподтишка.

Именно этот аргумент (относительно пропавшей машины) я и готовил, и специально подводил к нему разговор. Это должно было послужить доказательством в споре с майором.

— Об этом он говорил, видимо, не только вам. И машину угнали именно поэтому. И не нашли, пока Равиль Эмильевич был жив.

— А что, нашли после смерти? — недобро, с вызовом усмехнулся Хайлов. Он искал любой повод, чтобы придраться к моим словам, хотел уличить меня в неаккуратно построенной логической цепочке. Короче говоря, явно напрашивался на скандал. Или — на кулак. Но я не бью союзников, я предпочитаю выяснять отношения с ними словесно.

— Нашли. Только что, и сразу сообщили мне, чтобы я мог удовлетворить ваше любопытство. В гараже мечети. На ней ездил имам. Номера перебили на те же, что и у старой машины имама. И сделали другой техпаспорт. Из-за цвета — вынужденная мера. Это не сложно. Подаешь заявление на утерю документов. Тебе выдают дубликат. Потом подаешь заявление на новую окраску кузова. Дескать, тот кузов прогнил, пришлось сменить. Или просто захотелось другой цвет. Объяснять свое желание в ГИБДД никто не обязан. А черная машина по старым, «утерянным» документам ездит. И номерной регистрационный знак используется один и тот же на обеих машинах. А можно и новые знаки-дубликаты заказать. Все просто.

Ничего подобного полковник Свекольников мне, естественно, не сообщал. Это я сам на ходу придумал вариант «обналичивания» белого «Ленд Крузера», превращения его в легальное транспортное средство. В принципе, тут и придумывать нечего. Эти схемы давно отработаны профессиональными угонщиками и многократно описаны в прессе, и особенно в Интернете. А перебитые номера двигателя, кузова или шасси не каждый специалист определит без приборов глубинного контроля металла. Главное, чтобы перебивал их специалист.

При этом я был вполне уверен, что мои фантазии соответствуют действительности, и не считал, что обманываю «росомах» и капитана уголовного розыска Саню. Голос мой звучал настолько серьезно и убедительно, что они поверили. Это я понял по глазам майора Хайлова. А он из всех собравшихся в этот вечер на моей кухне был самым недоверчивым. И его недоверие было адресовано мне.

После моего выстрела в глаз отставному подполковнику Ласкину между мной и майором спецназа внутренних войск будто «кошка пробежала». При этом если я в своей правоте был уверен полностью, то он в своей — не до конца. Да и природное упрямство не позволяло ему уступить в споре, сдаться, так сказать, на милость победителя. Хайлов по-прежнему считал, что мой выстрел был необоснованным и что нам с его бывшим собутыльником нужно было договариваться. И никакие мои объяснения относительно того, что я прочитал в глазах Ласкина готовность нажать на спусковой крючок и убить Радимову, не могли убедить Хайлова в правоте моих действий. Я не знаю, умел ли майор читать по глазам чужие мысли, я делал это практически безошибочно. И в этом было наше с майором Хайловым принципиальное различие.

— Но если нас начали вербовать, почему же с нами и с нашими семьями ничего подобного не произошло? Единичный случай не может стать определяющим в системе. Просто у майора Сарафутдинова так сложились обстоятельства, наступила «полоса неудач». Жизнь-то полосатая…